Всю ночь Белокрылов не сомкнул глаз.
После завтрака попросил доктора побыстрее оформить выписку. «От кого бегу — от Маши или от себя? — тоскливо думал Валентин. — От себя, говорят, не убежишь. Но — надо. Горбунов на моем месте точно так же поступил бы. Он одобрит мое решение».
Валентин попросил у сестры-хозяйки лист чистой бумаги, написал химическим карандашом: «Мария Егоровна, мы не можем быть вместе. Искренне желаю вам счастья в жизни. С уважением Белокрылов». Он сложил из листа письмо-треугольник и попросил сестру-хозяйку передать его Маше.
Выходя из больницы, Белокрылов задержался в коридоре у зеркала на стене. Правая щека словно перечеркнута двумя узкими лиловыми шрамами.
«Уйду с головой в работу, зарубцуется и эта рана, та что не снаружи, а в груди, от которой сейчас больно, — пытался он успокоить себя. — Увижу снова Александра Ивановича, Гирыша, товарищей, и полегчает на сердце, а остальное вылечит время».
— Товарищ начальник, сотрудник Белокрылов явился для продолжения службы, — бодро отрапортовал Валентин, войдя в кабинет Горбунова.
Тот поднялся из-за стола, внимательно осмотрел с ног до головы, задержался взглядом на шрамах:
— Зарубочки на память… Но они и украшают, как считается, воина. Не так ли?
— Так точно, — с невеселой усмешкой согласился Белокрылое. — Учту свои ошибки, Александр Иванович. Готов к выполнению любого вашего задания.
— Сначала, как договаривались, съездите с Машей в Уржум. Если понадобится, то выделим вам отдельную квартиру, небольшую, к сожалению, но молодым места хватит…
— Не потребуется. Спасибо. А домой я могу съездить позднее.
— Что так?
— Встреч с Машей больше не будет.
— Ну-ка, ну-ка… — Горбунов с тревожной заинтересованностью приготовился выслушать объяснение Белокрылова. — Говори прямо, начистоту, что у вас стряслось, какая кошка между вами пробежала.
Валентину ничего не оставалось, как рассказать председателю все, о чем он передумал в последнюю ночь на больничной койке, о записке, которую оставил для Маши, о своем окончательном решении.
— Так… похвально, — Горбунов нахмурился. — Я не знаю, что такое любовь, каждый любит по-своему, но ты поступил с девушкой жестоко.
Он взял из коробки на столе бланк пропуска, что-то написал на нем.
— Посиди пока здесь, я скоро вернусь, — сухо сказал председатель и вышел из кабинета.
Возвратился он минут через десять. Буквально следом за ним вошел Гирыш с папкой бумаг под мышкой. Парнишка бойко доложил:
— Ваш приказание выполнил, товарищ председатель. — Молодец, Григорий! Быстро сбегал. Можешь пройти и повидаться со своим не очень добрым Валентином агаем.
— Зачем так говоришь, Александр Иванович? Валентин агай очень-очень добрый и очень-очень умный, — вступился Гирыш за Белокрылова.
— Иногда случается, и умные люди делают глупости, товарищ курьер.
Гирыш ничего не понял из сказанного. Зато Белокрылову все было ясно.
— Я сейчас же иду в больницу, Александр Иванович, и постараюсь…
В дверь постучали.
— Войдите! — откликнулся Горбунов.
Появилась Маша. Валентин шагнул за спину Гирыша, словно пытаясь от нее спрятаться.
— Здравствуйте! — Маша, не взглянув на Валентина, подошла к столу. — Меня вызвали в ЧК к председателю… Вот повестка…
Горбунов, приветливо улыбаясь, пригласил ее присесть.
— Давайте познакомимся. Я знаю, вас зовут Маша, а меня — Александром Ивановичем. Вас вызвал не я, а вот этот не очень умный молодой человек, наш сотрудник, — он показал на растерявшегося вконец Белокрылова. — Пойдем, Гирыш, не будем мешать… У нас с тобой еще не все дела сделаны.
Парнишка понимающе посмотрел на Горбунова и поспешил следом за ним.
… Валентин стоял, опустив голову. Когда осмелился взглянуть на нее, увидел глаза, полные слез, боли и отчаяния. Он понял, что значили для девушки несколько слов в его записке, которую Маша держала сейчас в руке. Она, боясь разрыдаться, только тихо спросила:
— Как ты мог?..
— Не знаю, Маша… Прости меня, если можешь… Я люблю тебя… Очень люблю…
Девушка уткнулась головой в отвороты шинели на его груди, плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Валентин нежно гладил ее мягкие волосы и приговаривал:
— Не плачь, Маша, не надо… Прости меня… Я не хотел… Не плачь… Все будет хорошо…
— Я знаю, Валя… Это от счастья…
Информация об издании
Т12
Рецензент С. Г. Глухов
Татаринов В. Ф.
Т12
Без права на ошибку: Художественно-документальная повесть. — Ижевск: Удмуртия, 1987. — 120 с.