IV
Ростовский спозаранок отправился по своим делам, прихватив с собой несколько человек. Курчавый сходил в сад и снял караульных, охранявших дачу в ночное время, а Студент все еще валялся в постели.
Из прихожей донесся громкий разговор. Кого-то втолкнули в избу. Затем послышался стук, жалобный плач. Студент поднялся и вышел на шум. На полу, скорчившись, лежал тощий парнишка лет тринадцати. Широкоскулое лицо измазано грязью. Он был в рваной фуфайке, длинной и широкой, как тулуп. Из-под сдвинутого на бок картуза выбилась рыжая челка. Парнишка затравленно смотрел на собравшихся узкими карими глазами.
— Вот вошел во двор и просит милостыню, — доложил Красюк Курчавому.
— Шустряк! — удивился тот. — Разве у нас харчевня? Скажи ему, что и нищим не подаем. Знаем мы таких побирушек. Ходят с протянутой рукой, подсматривают, где да что, а потом либо стибрят, либо лягавым донесут. Так кто ты? — прохрипел Курчавый. — Правду говори, шваль, соврешь — хуже будет. Почему ты здесь очутился?
Парнишка поднялся, но ничего не ответил.
— Я тебя, щенок, заставлю язык развязать! — Курчавый в нетерпении притопнул ногой. — Ты у меня заговоришь! Как звать? Отвечай, поганец!
— Гирыш, — тихим, дрожащим голосом сказал наконец малый.
— Из местных он, не русский. По-нашему, значит, его Гришкой кличут, — пояснил Красюк.
— Откуда? Кто подослал?
— Да сам я пришел.
— Вре-ешь!
— Ей-богу — не омманывал, — Гирыш перекрестился. — Дяденьки, не бейте больше меня, не вру я, вот те крест. — Он еще раз перекрестился. — Живу на берегу, под лодкой… Увидал, как в эту избу хлеба большой мешок тащили. Попросить пришел христа ради. Три дня голодом, брюхо совсем-совсем пустой.
— Ага! Вот оно что! А я что говорил — подглядывал, значит? — Курчавый окончательно рассвирепел. — Фискалить собрался?
— Ести хочу, дяденьки… Подайте христа ради.
— Хлебушка захотелось? — ласково спросил Серый, подходя поближе и держа за спиной сайку: — А ну, лови!
Гирыш не успел поймать брошенную ему в лицо черствую булку, она больно ударила его в лоб и упала на пол. Он быстро потянулся к ней, но Серый уже наступил на сайку грязным сапогом, Гирыш попытался было вытащить булку, но не смог…
— Стало быть, сыт, если не можешь взять, — издевался Серый. — Что же канючишь: «подайте», «три дня не ел»?
Наконец он убрал сапог. Гирыш, схватив испачканную булку, стал жадно откусывать от нее и глотать кусок за куском, почти не пережевывая.
— Кончай базар, пора выходить, старшой ждет, а он этого не терпит! — Курчавый щелкнул крышкой карманных часов: — Сбор в лесу у Крутого лога.
Красюк без разговоров схватил Гирыша за шиворот и поволок, подпинывая, к двери.
— Шкета оставь тут, орясина! — осадил его Курчавый. — Хочешь, чтоб он нам хазу завалил? Ты зачем его в дом приволок, баранья башка? Вернемся, я с тобой по-другому потолкую.
Дом опустел. Остались только трое — Курчавый, Студент и Гирыш. Студент отвел Курчавого в сторону.
— Этого хлыста Красюка гнать надо в три шеи. Ты правильно рассудил, нельзя выпускать парнишку. Лучше всего его к нам приспособить, из него можно лазутчика сделать. Я сам им займусь.
— Это уж как атаман решит.
— Договорились, — Студент повел Гирыша к своему матрацу.
— Ложись пока сюда, парень. С такой голодухи больше тебе есть пока нельзя — живот заболит. Выпей воды, вон в углу ведро и ковш. И умойся…
Вскоре Студент и Гирыш пристроились валетом на одном матраце.
Через час в комнату тихо вошел Курчавый, посмотрев на спящих, криво усмехнулся. Прошагал на длинных, как у журавля, ногах к топчану, сел. Нашарил большой деревянный чемодан, открыл замок, достал вареное мясо, колбасу, копченую селедку и выложил все на край стола, пристроившись на табуретке.
Сегодня он решил устроить себе праздник: Красюк где-то откопал несколько порошков кофеина. К наркотикам Курчавый пристрастился давно. Когда разбалтывал кофеин в кружке с водой, руки у него тряслись. Выпил, и скоро у Курчавого оживились глаза, лихорадочно заблестели. Потом взгляд помутнел, все кругом поплыло, колбаса, которую он собрался поднести ко рту и откусить, упала на пол. Упала и голова на грудь, он еще держался изо всех сил, чтобы не свалиться и самому с табурета.
Гирыш видел все это: он уже не спал. Запах колбасы и селедки заставил забыть всякую осторожность. Парнишка подполз к столу, потянулся за едою и нечаянно столкнул на пол пустую жестяную кружку.