— Так вот, рана глубокой была, и мне пришлось постараться, чтобы спасти и помочь вам. Из вас в буквальном смысле вытекала благодать.
— Благодать? Я не ощущаю её потерю, — Михаил закатил бесформенную серую футболку, одинаковое для всех пациентов лазаретовское одеяние, и сразу же увидел след от увечий. — Бедный Джон.
— Вы очень могущественны, и она восстановилась за полдня, но… Это было страшно, — Эфраим встал со стула и медленно подошёл к окну. Отодвинув гардину, он увидел где-то вдалеке густой дым от масштабного пожара. Это демоны двадцать гектаров леса, опоясывающего территорию, при отступлении подожгли. — Давайте, повелитель, называть это «не победой», а «не поражением».
— А Азазель и его адово войско? Что случилось дальше?
— Проиграли. Штурм был долгим и кровавым, а сражение не на жизнь, а на смерть. Очень много погибло как демонов, так и ангелов. Люцифер понёс колоссальные потери, такие же… — Рит Зиен осёкся, но Михаил догадался, что тот хотел сказать.
— Как я, — закончил он.
— Местность в самом финале искупалась в крови наших воинов, — продолжал рассказ лекарь. — Можете пойти убедиться. Ваши генералы… Им нужно отдать должное. Они проявили себя талантливыми полководцами после того, как вы сюда попали, в особенности Кастиэль. Он со своими странностями, но командир отменный. Они не только не сдали столицу, а наоборот защитили её, и Эмпирей не пал. Разумеется, яростные атаки противники наносили по крепости: масштабный камнепад, канонады из пушек, как наших, так и вражеских, гранаты, наполненные святым маслом, коктейли Молотова… К слову, устроили Ад.
Архангел печально склонил голову, давая понять, насколько он сожалел о смерти каждого своего солдата, будь-то старший ангел или новобранец.
— Так не может дальше продолжаться, — глубоким голосом, в котором слышалась печаль, произнёс он.
— Согласен. Но, неужели вы… — Эфраим развернулся и незаметно для начальника взял с тумбочки пиалу с отваром.
— Капитуляция? Нет, Эфраим, я не об этом. Капитулировать, означает сдаться. А если я сдамся, то мои подданные мне не простят. Я никогда не проигрывал, и признавать поражение сейчас… Тысячи ангелов жизни свои отдали не за позорный проигрыш. Я — главнокомандующий Святым воинством и именно на мне ответственность за всю армию.
— Выпейте этот отвар, повелитель, — дослушав архистратига, ангел протянул ему пиалу. — Он ещё быстрее поможет ране затянуться. Чтобы даже шрам исчез. Сосуд менять нельзя, ведь другой, не Винчестер, не выдержит вашей силы.
Михаил недоверчиво посмотрел на варево, но воспротивиться не захотел. Раз он в лазарете, значит нужно выполнять его правила. Ведь архистратиг — пример для всех своих подчинённых, как нужно повиноваться.
— Есть ещё Дин. Поскорее нужно допереводить скрижаль, — сделав глоток и поморщившись от неприятного послевкусия, молвил он, — и положить этому конец.
— Вы правитель — вам виднее, — Рит Зиен, заметив, что Михаил намеревался уже отставить лекарство в сторону, строго сказал: — До конца.
— Какое оно отвратительное…
— Да, не клубничный сок, — ухмыльнулся ангел, и когда архангел через «не хочу» выпил до дна, забрал у него посудину. — Мне пора. Я ещё зайду к вам вечером и принесу новое лекарство. Если захотите уйти — переодевайтесь и идите. Не смею задерживать. Но я бы рекомендовал ещё остаться. Отдохните, Михаил. Залпы стихли, демоны в ближайшие дни не осмелятся напасть, поэтому немного времени есть.
— Хорошо, свободен, — Эфраим, не желая гневить начальника, поклонился и покинул комнату.
Только за лекарем закрылась дверь, Михаил встал с кровати и, пройдя к двери, открыл её. Легкий ветер, который дул из открытых окон коридора, одарил его приятной прохладой и, буквально, вдохнул в него жизнь. Шумно выдохнув, архангел уверенной, быстрой, но в то же время величественной, походкой пошёл по коридору. Немногочисленные ангелы, попадающиеся ему на пути, склоняли головы в учтивых поклонах. На эти жесты он отвечал сдержанным кивком и еле заметной улыбкой. Завернув за угол, Михаил увидел крутые каменные ступени, ведущие куда-то в подземелья лазарета. Не мешкая, он спустился по ним вниз и очутился в сыром каменном помещении, очень напоминающем темницы или пыточные камеры. Сняв со стены факел, он прошёл вглубь и уткнулся в сплошную, ровную стену. Казалось, что дальше дороги нет.
«Пришло твоё время», — подумал архангел, с силой нажимая на один из кирпичей.
Сразу же стена начала сама по себе вращаться и спустя минуту открыла ему вход. Пригнувшись, Михаил зашёл внутрь, и триумфальная улыбка появилась на губах. Сияние, которое издавала золотая чаша, стоящая на украшенном драгоценными камнями пьедестале, ослепляла красотой и величием.
— Святой Грааль, Сердце Христа, — прошептал Михаил, аккуратно беря в руки чашу. — Здесь он в безопасности. Ни сражения, ни боевые действия его не коснутся. Он единственный, кто даёт мне шанс связаться с Тобой, ведь молитвы… В них нет смысла. Потому я берегу его, как зеницу ока, и скрываю здесь. Папа, что мне делать? — присев на землю, он на секунду смолк, однако потом продолжил: — Прошу, дай мне знак. Подскажи, как поступить? Я теряюсь. Какая боль у меня доминирует: физическая или душевная. Тяжело делать вид, что я впорядке. Это не так. Сражаться с Люцифером, опять, выше моих сил, но… Брат сам захотел этой кровавой резни, и мне ничего не остаётся, как исполнить его желание. Братоубийственная война намного страшнее войны обычной, ведь оба соперника связаны кровно. Я лично воспитал Люцифера, подарил ему дорогу в жизнь, и от этого ещё отвратительнее. Отец, я — хороший сын Твой. Сын, который сейчас горит в адском пламени. Где бы Ты не был, пошли ответ…
Но, разумеется, его слова никто не услышал, а Святой Грааль так и продолжал окутывать Михаила божественным свечением.
========== Глава 6. Радость ==========
Уже несколько дней Орабель была занята переводом скрижали большую часть своего времени, которое она находилась в доме Михаила. Ей уже порядком надоела эта деятельность, которая, кстати говоря, отрицательно сказывалась на её здоровье и внешнем виде. От перенапряжения девушку частенько мучили головные боли, а зрение постепенно стало портиться, не выдерживая нагрузки. Пару раз Дюваль казалось, что она вот-вот сойдёт с ума, будучи почти безвылазно заточённой в доме, словно Рапунцель в башне. Только у неё вместо гиперзаботливой в корыстных целях матушки Готель имелся под рукой Бальтазар.
В особо сложные моменты он был готов сжалиться над «небесной пленницей», развлекая её какими-нибудь рассказами или гуляя вместе с ней по окрестностям деревушки. Только чаще всего эти прогулки проходили во время или ближе к сумеркам, чтобы у них была возможность уберечься от любопытных глаз соседей, любящих совать свои длинные носы в чужие дела. Чтобы не порождать в поселении лишние поводы для сплетен на главной площади, пророк и ангел бродили по улицам и находившемуся неподалёку лесу во время заката. Так у них появлялась возможность посмотреть прекрасное и, главное, бесплатное шоу, которое устраивала им сама природа практически ежедневно. Лишь иногда планы мог нарушить внезапный ливень, мгновенно портивший своим появлением настроение Белль.
— Внимание, жители деревни! — в один из дней по обычно тихим улицам раздались звуки какого-то зазывалы. — Только на три дня! К вам в гости приехала знаменитая ярмарка «Une fleur rebelle»!
— Что там такое?! — отбросив на покрывало уже наполовину исписанную ручку, пробормотала Орабель, поднимаясь с постели и приближаясь к окну. Она отодвинула в сторону узорчатый белоснежный тюль и пригляделась вдаль. Как раз в этот момент мимо их дома неспешно проезжал нарядно украшенный пикап, на багажнике которого стояла большая колонка, распространяющая новость округе. Весь кузов машины был оклеен цветными плакатами, лентами и воздушными шарами — пёстро выделявшимися на фоне типовой застройки посёлка.