— Устал? Силенки кончились? — пищит, едва дыша.
И щурится, блядь, пока кончиком языка обводит влажные от стекающей слюны губы. Ведет себя, как настоящая шлюха. И судя по всему, сегодняшняя роль пришлась ей по вкусу.
Как и мне.
— Знаешь, да, — выдаю в распахнутый от удивления рот и с влажным хлюпом выхожу. — Хочешь кончить? Поработай сама.
Моментально теряется. Пока поднимается на сидении, блядский блеск исчезает из взгляда. Хмурится, от чего меж бровей появляется глубокая морщинка и недоуменно обводит взглядом салон.
— А как? — растерянно выдает и хлопает длинными ресницами, пока я усаживаюсь на сидении.
— Так себе из тебя блядь вышла, — смеюсь под обиженное сопение рядом. — Все, все, Лен. Просто иди сюда. Ногу перекинь.
Помогаю устроиться у меня на бедрах, лицом ко мне.
Все меняется в миг, когда она, глядя мне в глаза, тянет вниз руку и направляет член в себя. Ебанные бабочки с закосом под птеродактелей раздирают кожанными крыльями внутренности, заставляя кровь бешено струиться по венам.
Хочу сжать ее бедра до хруста, но вместо этого лишь невесомо глажу нежную кожу. Она двигается до исступления медленно, тягуче, наматывая мне на шею поводок из сладкой нуги. А я, блядь, не могу пошевелиться.
Зрелище завораживает. Как она закусывает губы в кровь, глотая мелодичные всхлипы. Как трепещут ее ресницы на повлажневших глазах. Как первые хрустальные капли срываются с них и катятся по раскрасневшимся щекам, собирая с собой комочки черной туши.
Она не трахается.
Она прощается.
И я, блядь, ничего не могу с этим сделать. Потому что не смею отобрать момент, который она выставила для себя отправной точкой.
Я вмешаюсь. Обязательно. После.
А сейчас послушно собираю соленые слезы с ее щек, перебираю ароматные локоны. Позволяю захрустеть стеклянной крошке в груди. Разнестись по капиллярам и забраться поглубже в сердце.
Потому что она так хочет.
Пусть ставит свои точки сколько угодно, раз ей так нравится. У меня достаточно сил, чтобы нарисовать еще и начать заново.
— Скажи это, — выдыхаю в ее приоткрытый рот за секунду, прежде чем свалиться в пьянящий омут из удовольствия и боли.
— Я люблю тебя, — послушно всхлипывает прижимаясь мокрыми и солеными губами. — Очень сильно люблю.
Мы приходим в себя еще не скоро. Растянувшись на заднем сидении, я глажу разомлевшую на моей груди Лену. Нужных слов не находится. Потому что желание запереть ее сейчас в доме занимает все мысли. Зверь внутри жаждет отнести ее в комнату и закинуть на дверь засов, но что-то другое старательно ему мешает.
Может быть чувство, что не правильно. Может раскисший после оргазма мозг, как подтаявший холодец, не способен собраться в кучу. А может быть холодное весеннее утро, что заставляет плечики Лены покрываться огромными мурашками.
Моя маленькая принцесса.
— Холодно, — вздыхает она и потирает руки.
— Пошли в дом, — тявкает из-за угла зверь, притворившись маленьким котенком.
— Нет, — отрицательно машет головой, вызывая волну раздражения.
Все силы уходят на то, чтобы не перекинуть ее через плечо, и не потащить внутрь, поэтому молчу. Пыхчу, правда, как паровоз. Но молчу же?
— Я поеду, — выкручивается из объятий и удивительно бодро подпрыгивает на ноги. — Очень поздно уже.
«Никуда ты, блядь, не поедешь, сука! Быстро в дом!» — грызет клетку из ребер зверь.
— Машину возьми, — выдавливаю вслух. — Она все равно на тебя оформлена.
Закрываю глаза. Не могу смотреть, как она одевается. Не сейчас, когда в груди бушует разъяренное пламя. Иначе не выдержу и обрушу его на заполненную тупыми мыслями умную головку моей любимой женщины.
— Вот как на меня оформил, так и переоформишь, — будничным тоном отрезает Лена. — Такси вызову.
— Ты хотела что-то из вещей взять, — вновь показывает хитрую мордочку зверь, пока я изо всех сил тяну его строгий ошейник.
— Не сегодня.
Она исчезает быстро, как предрассветный туман с первыми лучами солнца. Только вместо капель росы после нее остаются одиноко лежащая на капоте связка ключей от дома и автомобиля.
Внимательно рассматриваю поблескивающий металл и довольно запихиваю его в карман.
— Новая жизнь, Лена? — мурчу себе под нос и довольно потягиваюсь. — А брелок в новой жизни тебе зачем?
Глава 11
Лена
Глава 11. Лена
У женщин есть два проверенных и древних, как мир, способа начать новую жизнь. Перекраситься или отрезать каре.
Я выбрала первый.
Конечно, моментально пожалела. Потому что аристократичная бледность кожи с новым цветом моментально превратилась в болезненную серость, светлые брови и ресницы потребовали смены любимого оттенка карандаша и туши. Даже задумалась о цветных линзах, ибо голубые глаза совершенно заледенели. В купе с острыми чертами лица я больше напоминала болезненную серую мышь, а не яркую брюнетку Аню, чьим образом вдохновилась для встречи нового дня в компании круассанов, латте и ароматной выпечки в милом французском кафе торгового центра рядом с моим новым домом.
Впервые за долгое время у меня настоящий выходной. Паша в очередной раз слег с давлением и, к моему глубокому удивлению, отменил все встречи, чего никогда не случалось. В случае недомогания, он максимум переходил на удаленку, а здесь так категорично.
«Давай на пару дней оффнимся, Лен. Если не раскачаюсь, подхватишь на себя».
Естественно, я предложила сразу забрать все проекты, но Паша настоял на том, что и мне требуется отдых.
«Не знаю, что у вас с Шершневым происходит, но полноценно работать и таскаться на минимум две записи в день невозможно. Отдохни. По возможности его попроси сделать паузу. Не факт, что нам не потребуется его помощь», — как-то странно аргументировал он. И я согласилась.
Состояние партнера тревожило все больше, но Паша упорно не слушал ничьих доводов.
«Мне тридцать три, Лена, а не восемьдесят три. Прекратите опекать меня, как две курицы», — огрызался партнер, стоило мне или его помощнице Марго завести речь о серьезном обследовании.
Ситуацию осложняло и скорое возвращение Алексея Львовича. Еще перед отъездом он говорил о том, что хочет провести глобальную проверку по бизнесу их семьи, а это больше двадцати различных медицинских учреждений, аптек, фармацевтических компаний и благотворительных фондов. Такой крупный заказ упустить мы не могли, но и справиться без Паши или внешнего подрядчика невозможно.
У Олега есть нужные связи.
Но привлекать бывшего мужа, который сегодня утром через свою помощницу Марину отменил наши совместные интервью на два дня — кощунство. Поэтому я решила попросить помощи другого человека.
Который замер на пороге кафе, как истукан, вылупившись на меня во все глаза.
— Смерти моей хочешь, — стонет Лазарев, не сводя взора с моих чёрных волос. — Ещё одна на несчастную голову Женечки.
— Так, Лазарь, только не говори мне, что чувствуешь «шевеление». Я ещё слишком молода, чтобы быть заклёванной насмерть.
— Не, не, — ржёт, как конь и хлопает себя по ширинке, устраиваясь на плетеном стуле передо мной. — Мы мальчики воспитанные, чужое не трогаем. Здесь все работает, как швейцарские часы. В этом то и проблема.
Пока Женя разбирается с заказом, я тереблю в руках недопитый кофе и внимательно рассматриваю лицо друга. Что-то изменилось. Неуловимо, но сквозит в каждой черте.
— В чем проблема? — цепляюсь за последнюю фразу, когда суета вокруг столика затихает.
Поджимает губы, передергивает напряженными плечами. Вертится, как уж на сковородке, пытаясь подобрать слова.
— Ну?
— Ты о чем-то хотела поговорить, — находит повод сменить тему.
Хитрый жук.
— Лазарь, сначала котлеты, потом мухи. Выкладывай.
— Я хочу поговорить с котенком, — выдыхает без пауз и смотрит виновато.