анализ кровь: только время терять. Раз ботинки не подходят, то, значит, и в магазине он не был,
откуда же появиться там крови?
Промаялся в ожидании результатов исследования и был озадачен, что группа крови
совпала с той, обнаруженной на клочке оберточной бумаги.
Неужели прав Вишняков, утверждавший, что Мартьянов мог оказаться помощником
преступника? Может, он на чердаке сидел?
Но переживать не было времени. Чернов заспешил в народный суд Чкаловского района,
где последний раз судился Угораев за государственную кражу, и опоздал: нарвался на обеденный
перерыв.
Проболтался по коридору почти час, посидел на всех скамейках, проклиная порядки
большого города: у себя, в Нижних Сергах, давно можно было сбегать домой за секретаршей и
вытащить ее из-за стола, если дело требует...
Наконец получил толстую увесистую папку и после первых же листов отыскал протокол
места преступления: так и есть — кража из склада промтоварного магазина на окраине города и
с разбором дымохода!
Пробежал опись документов. Чкаловский суд — четвертое уголовное дело Угораева.
Наскоро просмотрел приобщенные к нему приговоры по прежним преступлениям: одни
государственные кражи — магазины, столовые, склады. И все — через дымоход. Сделал
необходимые выписки и понял, что позвонить в Нижние Серги до автобуса не сможет. Побежал
прямо на автостанцию. Сидячих билетов в кассе не застал. Поэтому не стал брать никакого, а
поехал по удостоверению...
В автобусе лихорадочно соображал, как изобличить Угораева. Он уже не допускал мысли,
что кражу совершил кто-то другой. Но в голове все перепуталось, Знакомы ли Угораев с
Мартьяновым? Откуда в магазине кровь Мартьянова? Где могут находиться краденые вещи?
Если их не найти, преступника почти невозможно изобличить. Курил ли, наконец, Угораев
папиросы «Дели» и где их покупал? А вдруг он вообще некурящий?! Предполагал самое худшее
для себя и старался найти из любого положения какой-то выход.
В Нижних Сергах остановил автобус напротив горотдела и, вбежав к дежурному, спросил:
— Где Штокин?
— На заводе, говорят,— ответил тот и удивился, что Чернов выскочил от него, забыв на
столе портфель, с которым вошел.
Время перевалило за пять. В проходной сказали, что ночная смена уже прошла на завод.
Штокина не было видно. Где работает бригада грузчиков, Чернов не знал, а в конторе уже все
разошлись. У кого спрашивать?..
Наконец появился веселый Штокин. Он выходил из заводской столовой.
Еще издали сообщил:
— Нашел папиросы!
— Где? — спросил Чернов. В горячке он и забыл про них.
— В столовском буфете. Пришло в голову спросить, были ли в продаже. А буфетчица
говорит, что лежало пачек тридцать, преть начали уже — никто не брал. А в субботу не могла
завести со склада других, так за два дня все выкурили.
— Где Угораев?
— А вот иду к нему. Хочу спросить, что курил...
Направились вместе. Отыскали бригадира грузчиков, Оказывается, бригада работала во
всех концах завода. Спросили, где находится Угораев.
— Не найдете его здесь. Он со среды в отпуске. Сегодня последний раз его видел возле
заводской кассы: отпускные получал...
Чернов и Штокин переглянулись.
— Дошло? — спросил Чернов.
— Дошло...— эхом отозвался Штокин.
10
...Через полчаса грузовая машина милиции подъехала к дому Петуниных на одну из
запрудных улиц. Петунинский дом расположился широко, высоко подняв два конька добротных
тесовых крыш — жилой и дворовой.
Чернов и Штокин сильно постучали в калитку и напряженно ждали чьих-нибудь шагов.
В калитке появилась старушка.
— Здравствуйте, мамаша! Мы к вашему квартиранту,— шагнул во двор Штокин.
— Али вы не знаете, что он уехал? — спросила она тоненьким голоском.
— Куда? — спросил Чернов.
— Да в отпуск, куда же боле.
— Давно?
— Какой там давно! Ишо после обеда только собрался, как деньги принес за отпуск-то. Со
мной расплатился.
— А куда, в какой город поехал?
— Куда дальше, не знаю, а только сначала — до Свердловска.
Чернов посмотрел на часы. Штокин ходил, озираясь, по полутемному двору, который едва
освещала маленькая запыленная электрическая лампочка.
Спросил хозяйку из-за спины:
— Мамаша, покажи нам комнату твоего квартиранта.
— Давно бы и зашли. А то стоите, будто не власть.— И пошла ко крыльцу, объяснив по
дороге: — Василий-то никогда ее не запирал. Так и уехал: полой оставил. Не стеснялись мы друг
дружки. Да и он мужик спокойный, выпимши не шебаршил. Хороший мужик!..
Комнатка Угораева оказалась совсем маленькой и хорошо прибранной. Кровать, стол со
стулом да вешалка у двери. Под ней, на деревянном сундучке, лежала аккуратно сложенная
негрязная спецовка. Тут же, на полу, стояли рабочие ботинки. Чернов взял один из них и
посмотрел подошву: такая же, как на мартьяновских, только меньше стертая.
— А где телогрейка его? — спросил у хозяйки.
— Так он ее снимал на крыльце: там в стене шпилька есть.
Прошли на крыльцо. Чернов снял телогрейку, подошел к открытой на улицу калитке и стал
внимательно изучать швы и карманы. Как и ожидал, телогрейка была тщательно выхлопана, но в
швах под воротником и в уголках карманов — глиняная пыль.
— Телогрейку и ботинки мы, мамаша, возьмем,— объявил старушке.
— Так как же я перед Василием-то отчитаюсь?! — забеспокоилась она.— Приедет,
спросит...
— Поможем отчитаться,— сказал ей Штокин.— Вы меня знаете?
— Как же не знаю! Ишо в прошлом годе выговаривали мне за домовую книгу. Знаю, ясное
дело...
— Значит, все в порядке.
— Вам виднее...— уступила она. Когда подошли к машине, Чернов, посмотрев на часы,
посоветовался:
— Времени — шесть. Автобус на Свердловск ушел в пять. Что будем делать? Поедем в
горотдел и перекроем по телефону?
— Можно,— согласился Штокин.
— А не сбежит? — предположил Чернов.
— Можно приказать, чтобы выехали за населенный пункт, остановили где-нибудь в поле.
— Спросят Угораева, а он промолчит,— ответил Чернов.
— Там же не он один нижнесергинский?
— А кто его здесь особенно-то знал? Рискованно все это... Анатолий! — позвал шофера,—
На сколько километров у тебя бензину?
— На сто, может, хватит, а дальше не ручаюсь,— ответил тот, посмотрев на приборный
щиток.
— До Свердловска сто двадцать...— И опять к шоферу: — Ездить быстро умеешь?
— А инспекция? — спросил тот, обнажив белые зубы в озорной улыбке.
— Ее на себя беру,— ответил Чернов.
— А там — не наша ведь. Проколют — и будь здоров!
— Я же сказал! — повысил голос Чернов.
— А я что, спорю, что ли? — сразу обиделся Толя и проворчал: — Только сами не
жалуйтесь...
Чернов залез в кабину, Штокин — в кузов.
Толя так рванул с места, что Олег Владимирович сразу подпрыгнул, достав шляпой крышу
кабины. Зыркнул на Анатолия и улыбнулся:
— Вот так и держи!..
11
...Трехтонка бешено мчалась по Собачьему тракту, взрываясь пылью на ухабинах,
заставляя шарахаться в сторону медлительные грузовики, шоферы которых больше всего
боялись за рессоры. Требуя обгона, Толя так нажимал на гудок, что тот верещал каким-то
жутким захлебывающимся визгом, и этого никто не выдерживал. А некоторые шоферы от
удивления прижимали свои машины к обочине, останавливались и, открыв дверцы, долго
всматривались вслед очумевшему грузовику, в кузове которого болтался между бортами
милиционер без фуражки. Штокин еще в Нижних Сергах предпочел сунуть ее за борт кителя,
потому что, если придерживать на голове фуражку, вылетишь за борт вместе с ней.