Ничего не понимаю, растерянно оглядываюсь по сторонам и переминаюсь с ноги на ногу. Я вроде экскурсию не заказывала.
— Ну, что встала, проходи, ложись, вещи я сама сложу, — командует женщина и начинает раскладывать мои вещи по полкам в тумбе.
— Это платная палата, — не спрашиваю, больше утверждаю, потому что отчаянно не понимаю, что происходит.
— Да, платная, — кивает медсестра.
— У меня нет на нее денег, я не просила…
— Слушай, если тебя сюда перевели, значит, все уже оплатили. И вести тебя будет не доктор, а сам заведующий.
— Кто оплатил? — не понимаю я.
— Ну откуда я знаю кто! — недовольно фыркает женщина. — Родственники, наверное. — Не могу стоять, присаживаясь на край кровати, сжимая мягкую игрушку. Дашка не могла оплатить такую сумму за услуги заведующего. У нее просто нет на это денег!
ГЛАВА 3
Валерия
Сижу в отдельной палате и не знаю, что думать. Я уже позвонила сестре, и она подтвердила, что ничего не оплачивала. Кто же это? Медсестры информацией не владеют, заведующего нет на месте. И я не знаю, что делать, ведь это все не может быть бесплатно!
На стене телевизор, пульт на тумбе. Но мне страшно его включать. Я вообще боюсь что-то здесь трогать. Там, за белой дверью, душевая кабина, и медсестра сказала, что я могу помыть голову, если постараюсь не намочить швы. Соблазн очень велик, но я не осмеливаюсь. Мне нужно знать, что происходит!
— Самойлова, ложимся, я тебе «вкусняшек» принесла, — в палату заходит медсестра с системами. «Вкусняшками» она называет капельницы, которые устанавливает на штатив.
— Мне не назначали никаких капельниц.
— Сегодня назначили. Ложись давай. Прокапаем тебя, сил наберешься, быстро восстановишься! — командным тоном говорит медсестра, и я медленно опускаюсь на кровать, принимая удобную позу. Женщина ставит мне капельницу, а затем переводит спинку кровати в полусидячее положение. Включает телевизор на стене и кладет возле меня пульт.
— Вот так будет веселее. А здесь кнопка, — указывает на стену. — Нажмешь, когда лекарство закончится, я приду и поставлю другую. Киваю, а сама думаю, как же кардинально поменялось ее поведение. Там, в общей палате, ей не было до нас дела, а здесь — столько заботы.
Беру пульт и листаю каналы на телевизоре, а сама ничего не вижу, думая только о том, каким чудом я здесь оказалась. В палату кто-то тихо стучит. Не успеваю ответить, как дверь открывается, и ко мне входит мужчина. Тот самый, который утром помог мне в коридоре.
— Добрый вечер, котенок, — кивает он, закрывая за собой дверь. На время теряю дар речи, хлопая ресницами. Он высокий, широкоплечий, статный, немного смуглый, с темными волосами, по-мужски очень привлекательный, из тех, кто знает о своей неотразимости. И глаза у него такого насыщенного кофейного цвета, красивые, глубокие, пронзительные, с блеском. На мужчине черные джинсы, темно-синяя стильная рубашка навыпуск с небрежно расстегнутым воротником. Мужчина из другого мира. Я таких никогда не видела вживую, только по телевизору или в кино. Я не разбираюсь в одежде, но тут сразу видно, что одна его рубашка стоит гораздо больше, чем весь мой гардероб.
— Здравствуйте, — отвечаю я, глядя, как он подходит ближе и ставит на тумбу бумажный пакет. По палате разносится запах его туалетной воды, и я невольно глубоко вдыхаю. Так тонко и одновременно насыщенно могут пахнуть только дорогие духи. До меня доносится аромат мускатного ореха, восточных специй и едва уловимый оттенок груши. Запах настолько дурманящий, что его хочется вдыхать вновь и вновь. Мужчина берет стул, двигает к кровати и садится рядом со мной.
— Ну как ты, красивая? — и голос такой тональный, вибрирующий, с лёгкой хрипотцой. Он общается со мной, словно мы давно знакомы.
— Нормально, — в растерянности отвечаю я и выключаю телевизор.
— Заведующий заходил к тебе?
— Нет, — смотрю на него с подозрением.
— Вот… — он закусывает губу и усмехается, видимо, глотая плохие слова в адрес заведующего. — Ну ничего, завтра зайдет, — уверено говорит он. — Тебе нравится в этой палате? Как уход? — и тут до меня, дуры, доходит, кто мой меценат.