МРТ, ЭЭГ…
Это же при травмах головы делают?
Насколько всё серьёзно?
Черт, Юляш, если с тобой что-то случилось…
Сердце сжимает. Хорошо, что в больницу направляюсь. Если инфарктом шибанёт-таки, то там сразу помогут.
В нужную травму я попадаю с первого раза. Коридор забит, действительно много народа.
Юлю я замечаю сразу. Светлое пятнышко волос, растерянный взгляд. Держится за колено. Спешу к ней.
— Привет, — улыбается непривычно.
Мягко, тепло. Будто не было этих недель.
Назад отмотало.
— Привет, Ром, — повторяет нежно. — Как ты меня нашёл?
— Ты же сама сказала, — падаю рядом на лавку. — Что успела. Несложно оказалось выследить.
— А. Да? Я тут задремала немного, в голове сплошная вата. Не соображаю.
— Тошнит? В глазах двоится?
— Нет. Ничего. Только память какая-то мутная. Не могу вспомнить.
— Что именно?
— Многое. Наверное… А какое число? — отвечаю, а у самого колокола паники звенят в голове. — Ого. Нет. Я… Сентябрь помню. А потом — провал. Будто не было этих недель. Что ты так смотришь? Что-то важное случилось?
Глава 36
Я прикасаюсь пальцами к голове. Чуть выше виска пульсирует и болит. Проверяю, не появилась ли вдруг кровь.
— Дай посмотрю, — тут же реагирует Рома. Я позволяю. — Шишка точно будет.
— Да вы врач, мистер, — усмехаюсь, а потом морщусь, потому что муж задевает ту самую будущую шишку.
— Сильно болит? Ты врачам сказала, что провалы в памяти? Тебя должны первой осмотреть.
— Не так сильно я ударилась. Поверь, я видела тех, кому действительно помощь нужна.
Меня передёргивает. Жуткое зрелище. А это ведь просто гололёд, первые заморозки. А что будет после?
Даже представлять не хочу, какой тут ажиотаж на Новый год. Когда мало того, что скользко, так и пьяные все.
Я не понимаю, как умудрилась так упасть. Счесала кожу на ладонях, стукнулась головой, руку ушибла. И колено пульсирует, на ране уже кровь запеклась.
И колготки жалко. Они тёплые, с начёсом внутри. Я прошлую зиму в них «от» и «до» отходила. Выглядят как обычные капронки, а даже в минус не холодно.
Теперь же на колене огромная дырища.
А обещали, что они не рвутся.
Боже, какая глупость в голове крутится.
— Ты давно отключилась? — взволнованно уточняет Рома. — Точно, не помнишь. Совсем ничего?
— Ну, размыто, — я отворачиваюсь, склонив голову. — Ну, вряд ли что-то важное забыла?
— Какая разница, что именно! У тебя провал в памяти. Так, я пошёл к заведующему. Найду, кто тебя прямо сейчас осмотрит.
— Не стоит. Правда. Меня скоро должны принять.
— Если скоро — не сейчас, то это меня не устраивает.
Рома подрывается, хочет направиться вглубь здания. Я ловлю его за руку, тяну обратно. От секундного прикосновения кожу обжигает.
Я растираю запястье, рука ноет. Хорошо хоть на левую упала, не так страшно. Справлюсь с делами и одной рукой.
— Всё нормально, — вздыхаю, прикрывая глаза. — Я…
— Юльк, ты что, боишься? С каких пор тебя больницы пугают?
— Ну… Не боюсь. Но не хочу одна оставаться. Можешь посидеть со мной недолго?
— Если через пять минут тебя не примут, то идём разбираться.
— Хорошо.
Я соглашаюсь, слабо улыбаюсь. Эта забота приятна. Хотя не должна радовать, на самом деле.
Я грохнулась. Мне больно. А получаю капельку удовольствия от того, что Рома суетится вокруг. Переживает.
Муж падает обратно на лавочку, прижимается своим бедром к моему. Всем видом показывает недовольство.
Рома не любит ждать. Ещё больше не любит, когда не может что-то самостоятельно решить.
Я видела это ещё раньше, да. Как муж стремился достигать новых высот, открывать перед собой новые двери. Получать всё больше возможностей.
Поддавшись порыву, я тянусь к Роме. Обнимаю его за пояс. А муж напрягается. Ничего не говорит, но смотрит на меня странно.
Тянется ладонью к моему плечу, чуть поглаживает, а после прикосновения резко исчезают. Неожиданно.
Ладно. Будет как будет.
Наплевав на глазеющих пациентов и всё остальное, я чуть запрокидываю голову. Тянусь к его лицу губами.
— Не надо, — вздыхает муж, сжимает мои плечи. Чуть отстраняет. — Не сейчас, Юль. Ладно?
— Почему?
— Потому что мне очень хочется сделать кое-что неправильное. А я пытаюсь удержаться. Не подрывай мою выдержку, ладно?
— Нет. Я не понимаю.
Хмурюсь, растираю поцарапанные ладони. Смотрю на Рому в ожидании ответа. Что он скажет?
Демонстративно складываю руки на груди, поджимаю губы. Любимым жёнам ведь в поцелуях не отказывают.
— Слушай… — муж замолкает, смотрит в потолок. — Не надо. Когда вспомнишь, то будет только хуже.
— А если не вспомню?
— Неважно. Месяц насыщенным, выдался, Юль. Мы разводимся.
— Зачем ты мне это говоришь? — морщусь, пульсирующая боль спускается до виска. — Ты же… Ты со мной расстался?
— Нет, и не хочу расставаться. Но развод по моей вине. Я конкретно облажался, Юль. И вряд ли ты хотела бы со мной обниматься.
— Тогда зачем рассказывать? Вдруг я бы не вспомнила?
— Какая вообще разница? Вспомнила или нет? При чём тут это? Я не собираюсь твоей амнезией пользоваться, чтобы вернуть. Это верх подлости. И вообще… Черт. Несуществующей амнезией, да?
Я мужа знаю хорошо, пусть и не идеально.
И он тоже меня прекрасно знает.
Смотрит так, что у меня внутри всё застывает. Совесть до крови прокусывает сердце, заставляя чувствовать себя сволочью.
— Да? Да. Трындец, — подскакивает на ноги, едва не сбивает парня на костылях. — Юля, ты… Звездец. У тебя что в голове?! Кто так шутит вообще? Ты в своём уме?!
— Нет, — отвечаю честно, стыд топит. — Я хотела…
— Что? Ну что? Реакцию мою проверить? Проверила? Офигенно. Если я с инфарктом слягу — будешь мне мандаринки в больничку таскать? Чем ты думала?
Мне нечего сказать в своё оправдание. Потому что я вообще не думала. Когда Рома примчался, спросил…
Идиотская идея всплыла в голове. Я не успела ничего взвесить, как выпалила про потерю памяти. Слова сами сорвались с языка. А отступать было поздно.
Всю рациональность отключило в желании проверить, как поступит муж. Насколько всё переменилось. Или осталось прежним.
Он ведь врал, изворачивался. Цеплялся за возможность удержать меня и выкрутить всё в свою пользу.
А это — лучшая возможность узнать наверняка.
— Нет, я знаю, что я гандон, — холодно усмехается Рома. — Но, мне кажется, я такого не заслужил. Или заслужил, черт с ним. Я много чего заслужил. Но ты обычно не такая жестокая, Юль. Никогда такой не была.
— Знаю, — прикусив губу, киваю. — Мне жаль. Прости.
— Хотела мне больно сделать? Как-то отомстить за то, как я с тобой поступил? Давай по старинке лучше. Соль в еду, зелёнку в шампунь. Я согласен. Хоть до конца жизни. Просто не так, ладно?
— Зелёнку я не подливала.
— Ну так подливай! Вот это всё, ладно? Без проблем. Но такие шутки… Ни капли не смешно.
— Я знаю. Не смешно. И я не пыталась отомстить. Я не этого хотела.
— А чего? А. Проверить? Насколько я мразь? Воспользуюсь или нет твоим состоянием?
— Да.
А ещё, может, ждала того, что Рома взбесится. Пошлёт меня и улетит прочь, узнав, какой я бываю. Увидит несуществующую тёмную сторону. Возненавидит?
А мне легче будет!
Правда, легче!
Если тоже возненавидит, плюнет на всё. И перестанет незримо следовать за мной. Всё окончательно прекратится между нами.
Уйти от мужа было просто. Никаких сомнений, чёткий план и расчёт. Он мудак и изменщик, таких не прощают.
Но теперь, когда Рома пытается что-то исправить. По-другому себя ведёт, меняется…
Не так просто оставаться холодной. Разобраться во всём. То, как муж себя ведёт, подкупает. И слова правильные говорит, которые я хочу услышать.
А мне нужен был хоть какой-то ориентир. Поступок, а не слова. Он правда так считает?