– Здравствуйте, – поздоровался вошедший, ни к кому особо не обращаясь.
– Здравия желаю, – отозвался капитан.
– Здрасте, – сказал Тимофей.
– Где вы спали, молодой человек? – спросил вошедший.
– Здесь.
– Та-а-ак, – бросив беглый взгляд на капитана, протянул мужчина. – Кормили?
– Что мать собрала, то и поел.
– Ну а в туалет-то хоть выводили?
– Нет. А хочется – жуть, – покачал головой Тимофей.
Человек в штатском повернулся к капитану.
– Капитан, я отстраняю вас от ведения этого дела. Взыскание получите позже, у меня на совещании.
– Есть, – мрачно отозвался капитан.
– А сейчас проводите задержанного в туалет, хотя нет, лучше передайте его конвоиру.
– Вперёд, – скомандовал капитан, мотнув головой Тимофею.
Обратно его привели в ту же комнату. На столе уже стояли две фарфоровые кружки, чайник с кипятком, заварочный чайник и сахар.
– Пей чай, и поговорим, – спокойно предложил начальник в штатском.
– О чём? – спросил Тимофей, усаживаясь к столу.
– Обо всём. О житье-бытье, о тебе и о том, как тебе жить дальше…
– И как же мне жить дальше? – придвигая к себе чашку, спросил юноша.
– Это ты уже сам решать будешь. А пока, давай-ка, расскажи мне о своём отце с матерью.
За разговором Тимофей не заметил, как вечер наступил. Они всё говорили, говорили. Обед пропустили, но поужинали и опять беседовали. «Штатский» отлично умел задавать вопросы и вызвать доверие, а ещё лучше – слушать и делать выводы.
Утром следующего дня Тимофея отправили в одиночную камеру. Свет велено было не включать. Парню дали выспаться, а вечером к нему пришёл всё тот же человек в штатском. Протянул ему бумагу и ручку.
– Вот, прочти и подпиши.
Тимофей взял лист бумаги и хотел было, не читая, расписаться в указанном месте, но штатский его остановил.
– Никогда ничего не подписывай, пока не прочтёшь. А вдруг это твой смертный приговор!
Тимофей прочитал.
– Это что же получается? Вы меня отпускаете!
– Не совсем… Мы тебя направляем в школу ДОСААФ, жить будешь в общежитии. На работу тоже определим, но попозже.
– Вы меня вербуете? – недоверчиво воскликнул Морозов. – Стукача из меня сделать хотите?
– Фу, как вульгарно! Ну, если тебе так больше нравится, то да – вербую, но не в стукачи. Этих тварей и без тебя хватает. Сам на себе испытал. Нам нужны смелые, умные люди с чистым сердцем. Это у тебя есть, а всему остальному мы научим и наивность твою пообтешем. И то, что Родину ты любишь так, что ради неё на всё готов, тоже хорошо.
– А если я не соглашусь?
– Воля твоя. Но тогда тебя ждёт долгое лечение в психиатрической клинике со всеми вытекающими последствиями.
– Какими?
– Довольно нерадужными, уж поверь мне.
Тимофей помолчал немного. Лицо его собеседника было непроницаемым. Не поймёшь, что он думает на самом деле.
– Ну, а вам-то это зачем? – спросил парень.
– Ты напомнил мне меня самого в семнадцать лет. Биографии у нас с тобой сходные. Когда-то и я был наивным максималистом-идеалистом. Поэтому хочу вытащить тебя из дерьма, в которое ты вляпался. И последний совет – никогда никому не доверяй и себя не раскрывай. Ну, что решил? Пойдёшь учиться или в клинику поедешь?
– Учиться, учиться и ещё раз учиться – как завещал великий Ленин, – ответил Тимофей, подписывая бумагу.
– Ну, так-то лучше. С этого дня вы зачислены в штат, рядовой Морозов, и переходите на казарменное положение.
– А что матери сказать?
– О ней не беспокойся. Ей сообщат всё, что нужно, деньгами можешь помогать. За тобой остаётся денежное довольствие в размере твоей среднемесячной зарплаты. Но это после, а пока устраивайся на новом месте.
Морозов вышел в ночь. Его тут же посадили в уазик и отвезли на окраину города, где поселили в одном из студенческих общежитий.
Тем временем к Глафире Андреевне заехал новый местный участковый, Кондрат Иванович. Долго переминаясь на крыльце, старый ветеран не знал, как приступить к делу помягче, всё не решался начать. Но сколько не тяни, а говорить всё равно придётся. Он ухнулся в разговор, словно в прорубь головой.
– Ты, Глафира, лишнего по деревне не болтай. Кто про парня кляузу состряпал, нам с тобой всё равно не узнать. Только забрала его не милиция. Смекаешь? Вот то-то и оно. Характеристику на него я свёз, по запросу, хорошую. Может, всё ещё и обойдётся. К председателю лучше не суйся, не помощник он тебе в этом деле. Ну, ты крепись, Глаша, крепись. Авось, пронесёт нечистая.