— Что такое?
Всей кожей ощущая отчетливую угрозу, Лоцман повернул ключ в двери. Распорядился:
— Анна, откройте окно. Вылезайте, быстро. Бенедикт, втяните живот и лезьте.
Толстяк с удивительным проворством выскочил из дома, за ним — спортивная Мария. Лоцман выпрыгнул третьим и принял на руки запутавшуюся в юбках Анну.
— Как я объясню гостям? — мямлила она. — И Пауль там остался…
Мария повлекла ее за угол дома к автомобилям на площадке. Бенедикт резво припустил следом.
— Если что, я и сам могу за руль, — сообщил он Лоцману, на глазах наполняясь жизнью.
Мария затолкала в машину Анну и была готова упаковать туда же толстяка.
— Вы сами вышли из дома, или актеры вас увели? — спросил его охранитель мира, прислушиваясь к выкрикам в гостиной.
Там шло жаркое обсуждение плана действий.
— Затрудняюсь сказать. — Бенедикт почесал голый бок с белыми нашлепками. — Я как бы выключился на минуту. Только что был в доме — и вдруг уже спустился с крыльца, а рядом эта девушка в белом. Такая, знаете ли, привлекательная особа. Стройные брюнетки — мой тип.
— Что было дальше?
— Кто-то ухватил меня сзади за шею и поволок. Я всего-то и увидел, как перед глазами мелькнул и опрокинулся фонарь.
— Дальше.
— Мне зажали рот, — с оскорбленным видом поведал Бенедикт. — Я даже не мог закричать. И, по правде говоря, зажмурился. Было чертовски больно.
— Они говорили что-нибудь, когда резали вас?
— Ну… да. Они, знаете ли, клялись на крови. Что не нарушат заповедей, что будут верны идеям и духу и так далее.
— Клялись на крови? — переспросила Мария. — На твоей?
— А то на чьей же? — буркнул автор. — На своей клянутся люди порядочные, а не черт-те кто. А еще они толковали про какую-то богиню и произносили слово «итель». И «сценарий».
— Поезжайте.
Бенедикт с готовностью нырнул в машину, и жадно слушавшая Анна тоже захлопнула дверцу. Темный «фольксваген» не очень ловко развернулся и уехал.
— Как будем искать? — Мария повернулась к Лоцману.
— Вы останетесь здесь.
— Засяду под окнами в кустах и буду кормить комаров?
— Примерно. Я боюсь, как бы Аннина шатия не принялась громить дом. В случае чего от соседей вызовете полицию.
— Лоцман, я не пущу вас к актерам одного.
— Следите за домом. — Он отвернулся от света фонарей. Вгляделся и вслушался в темноту. Мысленно позвал, как в мире Поющего Замка: «Ингмар! Эстелла!»
— Вы их зовете? — спросила Мария шепотом. — Я слышу, как вы их зовете!
«Мария?» — окликнул он молча.
— Я вас слышу! — Ее изумлению не было предела. — Лоцман!
Он указал на кусты, и она забралась под ветки, тихонько кляня цепкий плющ. «Отзовитесь! — приказал охранитель мира. — Ингмар, Рафаэль!» Они находились где-то неподалеку — он ясно ощущал их присутствие.
«Ох, Лоцман!» — всхлипнула-откликнулась Эстелла.
Он двинулся по связывающей его с актерами невидимой нити. Пересек площадку, прошел несколько метров по подъездной дорожке. Вокруг чернели скульптурно подстриженные кусты: домик, жираф, заяц…
«Не ходите!» — всполошилась Мария.
«Ингмар, нам надо поговорить».
«Нам не о чем разговаривать», — черной тенью долетел ответ.
«Инг, дружище, неужто тебя радует эта роль? Эст, а ты? Разве тебе по душе роль злобной стервы? Вам же это не надо».
Впереди виднелось шоссе, обсаженное деревьями; сквозь них желтыми звездами проглядывали фонари. На фоне деревьев мелькнуло что-то белое. Лусия! Темнота — враг актеров, во тьме их высвечивают незримые софиты. Лоцман по-прежнему надеялся уговорить их добром. «Ребята, мы не можем жить в Большом мире. Мы здесь чужие, и мы здесь не нужны. Богиня увела вас сюда, не подумав, и теперь сама сожалеет».
Опасность. В доме за спиной растет напряжение. У шоссе снова показалась Лусия: белое видение, плечи как будто залиты кровью. Исчезла. Опасность!
Он метнулся вбок, упал во влажную газонную траву. Декоративный куст прошило нечто светящееся, стукнулось о землю. Перекатившись, Лоцман глянул. Кинжал. Источающая свет рукоять сама просилась в руку. Скользнув по траве, он хотел подобрать оружие. Опасность!
Он вскочил на ноги. В метре от него стоял Ингмар. Еще мгновение назад северянина здесь не было, Лоцман мог бы поклясться. Так же вдруг, из ниоткуда, левее Ингмара возник Рафаэль. Руки у обоих были пусты.
— Уходи в Поющий Замок, — сказал северянин. — Или к Последнему Дарханцу — куда хочешь. Но уходи.
— Мы уйдем вместе. — Почуяв присутствие за спиной, Лоцман оглянулся. Позади него стояла Лусия, глядела бесстрашно и безжалостно. В руке светился кинжал — похоже, тот самый, который он не успел подобрать. Лоцману стало зябко. Лусия скорее пустит клинок в ход, чем любой из мужчин.
— Уходи, не то будет поздно. — Рафаэль по-своему желал охранителю мира добра, надеялся убрать его с дороги, не проливая крови.
Лоцман сосредоточился. По-хорошему не хотите — я заставлю. Раз! Два! Три! Актеров опутали прочнейшие нейлоновые сети. Сотворить их оказалось проще, чем он привык в последнее время. «Лоцман!» — долетел испуганный вскрик Марии. Охранитель мира кинулся к Ингмару, намереваясь первым тащить его обратно в Замок, — однако светящиеся фигуры северянина и виконта внезапно исчезли, белые сети опали наземь. Лоцман обернулся. Там, где стояла Лусия, лужицей светлел пустой нейлон, и звучал тонкий серебристый смех.
«Лоцман!» — снова позвала Мария. Слабый, едва ощутимый призыв.
Могучие руки Ингмара завели ему локти за спину, и над ухом раздался насмешливый голос:
— Ты погубишь свою Богиню.
«Отпусти!» — мысленно приказал Лоцман. Сосредоточился, вложил всю волю в требование подчиниться. «Отпусти!»
Хватка северянина ослабла. Лоцман высвободился. «Пошли со мной!» Его воля сильнее воли актера, она сломит сопротивление, разрушит навязанную роль. Пусть он — охранитель мира нездешнего, но всё-таки охранитель, и актер должен ему подчиниться. «Пошли!» Северянин покорился. Первый замедленный шаг, второй. Роль отпускала его неохотно — но всё-таки отпускала. «Инг, идем со мной!» Третий шаг, шире. Актер должен повиноваться Лоцману, он иначе не может. «Дружище, идем же, скорей!»
Удар в спину. Из легких вышибло воздух. Ингмар в тревоге повернулся к своему охранителю — и неуловимым скачком оказался метрах в пяти. Роль снова держала его в своей власти.
Лоцман обернулся.
— Не смей тут командовать! — Эстелла держала большой камень.
Лоцман ударил актрису по руке; камень со стуком упал ей под ноги. Охваченный внезапным бешенством, охранитель мира ощутил в пальцах баллончик с кислотой, чуть не сунул в злобное, искаженное личико Эстеллы. Вовремя удержал руку. Да что он — ума лишился?! Распылить кислоту, изуродовать это когда-то милое лицо? Нет!
«Лоцман… Лоц…ман…» — долетел зов Марии.
Эстелла опомнилась. Испуганно шарахнулась к Ингмару, затем вовсе исчезла из виду. Над темным газоном, среди чернеющих диковинными скульптурами кустов, раскатился звонкий и жестокий смех Лусии.
— Ты убьешь свою Богиню, Лоцман. И умрешь сам. — Актриса мгновение помолчала и добавила нежным голоском: — Умирай же скорее.
Охранитель мира машинально сунул баллончик с кислотой в карман. Вокруг никого не осталось. Он прислушался. Уходят.
«Мария?»
Молчание.
Он бросился назад к дому. «Мария!»
Она лежала без чувств. Здесь, в Большом мире, Лоцман творил, напрямую забирая энергию у своей Богини, и это обходилось ей слишком дорого. Он взлетел на крыльцо, кинулся в гостиную. Здесь стоял шум и крики. Раздался треск — двое бородатиков высадили дверь в спальню. Толкая их в спины, брюнетка и пышнотелая с визгом протиснулись в комнату.
— Никого нет!
— Ушли!
— Вот гады!
Бледная личность в очках со звоном швырнула на пол фруктовые ножи, которые только что собрала со стола; они серебряными рыбками разлетелись по паркету. Итель стоял, прислонясь к стене, запустив пальцы в курчавую бороду, и беззвучно смеялся.
— Ну, писатели! Юмористы! — воскликнул он, заметив Лоцмана.