— Не надо, зачем? Я сделал то, что обязан был сделать каждый нормальный человек.
— Твои слова лишний раз подтверждают, что я в тебе не ошибся. Спасибо. Деньги лишними не будут. У тебя родители, семья. Ты безработный. И не спорь.
Он замахал руками, давая понять, что слышать больше ничего не желает.
— Мне каждый день снится война.
— Даже так?
— Это правда. Один и тот же сон повторяется с завидным постоянством. И я ничего не могу с этим поделать.
После я в подробностях рассказал про свой сон Ткачёву. Тот внимательно слушал, и на лице у него отражалось недоумение.
— Значит местность для тебя незнакомая? И ты там ни разу не был?
— Ни разу. Одно дело снилось бы то, где я успел побывать, так нет.
— Очень странно, Миша, очень. А как у тебя со здоровьем?
— Всё нормально, особо ничего не беспокоит. Если бы не эти сны.
— Вернуться хочешь? — спросил Ткачёв, прищуривая глаза.
— Не думал об этом. Да и как это сделать? Мне ещё срок мотать.
Я устало покачал головой и пригорюнился. Ткачёв встал со стула и подошёл ко мне.
— Я ведь за этим сюда и приехал.
— Это как?
— Эксперимент хотят продолжить, и для тебя есть задание. Можешь отказаться — неволить не стану.
— Какое задание?
— Не торопись, Миша, подумай. За основную цель задания пока рано говорить, как, впрочем, и тебе давать своё согласие.
— Но ведь я здесь, а установка в другом месте.
Ткачёв усмехнулся, и я увидел по его выражению лица, что он что-то не договаривает.
— Установку сделали меньше размером — это первое. Второе — сам процесс перемещения занимает куда меньше времени, чем раньше и проходит менее болезненно для человека.
— Уже отправляли кого-то?
— Было дело. Только, к сожалению, не удачно. Люди не вернулись, и как говорят наши специалисты, потерялись и навсегда остались в прошлом. Печально, не правда ли?
— Ну, может им и не так плохо?
— Сомневаюсь, я более чем уверен, что они погибли. Война. Пока мы приостановили перемещение людей, потому что риск не оправдывает себя. И если честно, люди боятся не вернуться обратно. Нам приходится говорить им правду.
— Какое задание?
— Миша, я не могу ответить на твой вопрос. Иди, отдыхай. Я приду завтра, и мы снова вернёмся к этой теме. С руководством я решу твои вопросы, и никто тебя трогать не будет.
Ткачёв дал понять, что разговор закончен. Я поднялся и направился к двери. Поворачивая голову, увидел, что Ткачёв, задумавшись, стоит возле окна и что-то бормочет. Из обрывков коротких фраз я успел уловить: атака, немцы, танки…
Глава 2
Стрельцов Олег Витальевич.
Родился Олег Витальевич в городе герое Одесса. И не то, чтобы он не гордился своим исконно одесскими корнями. Нет, наоборот, он всегда и всем говорил, что Одесса не только райский уголок для души и сердца, но и ещё прекрасная кузня для молодых кадров, как морского дела, так и военного. Ведь только в Одессе можно научиться не только понимать все языки мира и колоритно разговаривать, но и ещё всяким махинациям. Хотя он, как герой не безызвестного романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», чтил уголовный кодекс, гены Остапа Ибрагимовича Бендера он впитал вместе с молоком матери.
Роза Марковна Кацман взяла фамилию мужа ещё в семнадцать лет. Столь ранний брак был обусловлен тем, что молодой, горячий моряк вскружил девочке голову и она забеременела. Виталик был красавцем, высоким и стройным брюнетом. Морская форма была ему к лицу, и Роза влюбилась без памяти. Они гуляли ночами по городу, слушали песни Утёсова, Эдуарда Хиля. Моряк дарил букеты цветов на берегу и признавался в любви. С разрешения горисполкома их расписали, учитывая интересное положение и юный возраст невесты, и через неделю Виталий отбыл в рейс, из которого не вернулся.
Сбежал, и после шумный город-герой Одесса обходил десятой дорогой. Правда, алименты платил исправно, вплоть до совершеннолетия сына. На улице Красной Армии, Розу знали все, от мала до велика. Ещё бы, она умела при огромном дефиците, как продуктов, так и промышленных товаров достать всё: от чёрной икры и мебели, до японской техники. Горевала она не долго, а после, воспитывая Олега, не один раз меняла любовников.