Гласшарт обреченно поднял взгляд и произнес:
– Сын или дочка?
Палач не стал ждать, пока девушка откроет рот, а только саданул со всей силы кулаком ей по челюсти, так, что она упала на пол, но ребенка в руках удержала:
– Дочка. Кричит всю дорогу что Шайей назвала.
Гласшарт улыбнулся. Эта реакция вызвала смятение всех, кто был в комнате. Особенно глава пыточной палаты инквизиции Крамер Март, который лично пришел посмотреть на то, как сломается этот весьма интересный эльф, раскрыл глаза от удивления.
Эльф не был удивлен или шокирован. Признаться честно, он давно ожидал, что они приволокут сюда Жэнэрлен, будут пытать ее у него на глазах, или заставят его пытать её. Он это ожидал, вот только не учел тот факт, что у него теперь есть дочь. Это изрядно заставило все внутри екнуть и на мгновение забыть о нескончаемой физической боли. Гласшарт долго прослужил ордену. Работая внутри системы, ты знаешь на что она способна, именно поэтому он был готов убить свою Жэнэрлен, был готов причинить ей боль. Все что он осознал сейчас – это то, что крошечный ревущий сверток с острыми ушками не входил в его расчетливые планы на будущее.
– Что, даже сердце не екнуло? – спросил палач и забрал из рук у эльдариилки дитя, под дикие крики, что гулом разносились по сырым казематам.
Он яростно наступил на руку Жэнэрлен сапогом так, что было слышно, как хрустят её кости! Девушка завопила пуще прежнего, а палач только небрежно уложил ребенка на ледяной пол и начал бить кулаком по лицу девушку. Кровь разлеталась в стороны, ведь палачи инквизиции носили специальные перчатки с конусовидными стальными накладками. Эти накладки заставляли лицевые кости лопаться и ломаться, причиняя нестерпимую боль!
Все молча наблюдали как девушка кричит, потом она начала хрипеть, издавать сдавленный свист вместо крика, и как итог потеряла сознание.
– Хватит! – скомандовал глава пыточной палаты.
Гласшарт не знал его, не был с ним знаком, ведь орден огромен, а пыточная палата всегда работа исправно и ни разу не вызывала подозрений. Пожилой мужчина с редкой поседевшей бородой завис над изувеченным лицом, внимательно посмотрел в холодные эльфийские глаза и сказал:
– Неужели ничего не вздрогнуло?
– Нет.
– Хотел бы я знать почему.
– Я знал, что так и будет. Так зачем переживать? – Гласшарт усмехнулся.
– Так могло и не быть, если бы ты сразу признался нам в обвинениях.
– Так бы было. Я много лет проработал в специальном отделе. Мы знаем, как работает пыточная палата. Если бы у меня была мать или отец, то ваш палач сейчас бы ломал кости им.
– Я забыл представиться, Генрих Рюдферни, глава этой самой палаты – пожилой мужчина усмехнулся и выпрямился в полный рост. – Скажи, Гласшарт, ты знаешь почему именно я стал главным в данном отделе ордена?
– Знаю, твоя мать успешно раздвигала ноги при дворе диаспоры Дорцев – Гласшарт мельком взглянул на плачущую дочь.
– Понятно.
Сильный удар кулаком прилетел прямо в висок эльфа. Мужчина пошатнулся на стуле, который был утоплен в каменный пол, чтобы его нельзя было двигать, зашипел и снова внимательно посмотрел на Генриха.
– Сейчас я докажу тебе, что любого можно разговорить. Я, Генрих Рюдферни стал главой пыточной палаты не из-за промежности своей матери. А по более низким и понятным причинам.
Пожилой инквизитор подошел к палачу и снял с его пояса небольшую деревянную дубинку, обитую тонкими металлическими листами. Он демонстротивно встал над потерявшей сознание Жэнэрлен и занес дубину.
– Рассказывай! – закричал он, смотря в пустые, холодные глаза Гласшарта.
Кровь брырзгала повсюду, седая борода, лицо, парадный камзол высших чинов дерландской инквизиции – все было залито и заляпано кровью, с дубины спадали ошметки раскрошенного черепа и мозга, остатки глаз. По полу камеры валялись обломки выбитых зубов девушки. Старик поднял взгляд и не заметив ни капли волнения занес дубинку над грудной дочкой Гласшарта, он было хотел сделать удар, но едва заметное движение, расширившиеся глаза, резкий вздох. Глава пыточной палаты понял, что может разговорить его пленника.
– Вижу на супругу тебе глубоко плевать? – прошипел Генрих.
– Она мне не жена – сухо ответил эльф.
– Хорошо.
Старик подошел и взял на руки младенца, он аккуратно покачивал его и приблизился к Глашарту снова. Дитя кричало осиплым, еле слышным детским криком, иногда звука не было вообще, и Шайя просто открывала рот, словно рыба.
– Говоришь она была тебе не жена. Но я не первый год занимаю свою должность и вижу, как ты меняешься, когда кто-то обращает внимание на этого ангелочка. Я знаю, ты скажешь, что тебе плевать, но поверь мне, Гласшарт, я вижу, этот ребенок твоя кровь.