Я брел, поддевая острым носком ботинка снег и он, вспархивая лёгким облачком крохотных снежинок. Я удивлялся, почему мне не холодно, ведь поверх свитера на мне быль только лёгкий плащ какого-то грязно коричневого оттенка, который я даже не застёгивал, а раз снег не слипается, значит холодно, очень холодно.
Я долго шел, созерцая свои ноги и землю, а когда поднял глаза, небо уже серело восходом, но то, что я увидел, в предрассветных сумерках, заставило меня вздрогнуть. Впереди высился город, из которого я ушел. Я не мог, заблудится, я шел прямо! Нервно обернувшись, я увидел лишь свои следы, по которым можно было линейкой проводить прямую. Они тянулись вдаль, по белоснежной равнине теряясь где-то у горизонта. Что за чёрт!
Я решительно вошел в город. Может это игры моего воображения и это уже другой город? Но детальный осмотр показал, что я не ошибся. Это был он...
Я сел и зажав голову руками задумался. Почему я не могу уйти отсюда? Да что это, в самом деле? Нет,это не город, это какое-то заколдованное место! Я поднял глаза в небо, оно "радужно" серело, почему тут нет солнца и звёзд? Только облака и туман. Я встал и, пнув камешек, побрел среди руин. Что теперь делать? Может попробовать пройти город насквозь и идти дальше. Внутреннее упорство говорило не останавливаться и я его малодушно послушался. Следующие пару дней я так и ходил из города и обратно. Куда бы я не шел, через пяток часов здания снова вырастали передо мной. Я даже пробовал идти обратно и снова оказывался там же.
Это был мой личный Бермудский треугольник, из которого нет выхода, мой лабиринт, по которому я бегал, словно подопытная крыса. На третий день я бросил попытки уйти отсюда. К чёрту! Буду сидеть, и смотреть на серое небо, пока не сдохну!
Надолго меня не хватило. Мысли бегающие по кругу раздражали так, что хотелось чесаться. Да что же это такое! И тут я осознал, что не представляю, как выгляжу. Нет,я,конечно, представляю себе какова моя одежда и как она на мне сидит, я знаю своё тело ниже груди, но что у меня за лицо я не представлял. Сначала я принялся ощупывать, но потом понял, что воображение не рисует мне ощупанных черт и я решил поискать зеркало, стекло, хотя бы лужу. Должно же здесь быть что-то подобное. И эти поиски не увенчались успехом. Что делать дальше, я не знал. Разум услужливо подсунул мне мысль, что даже люди заключенные в одиночной камере имеют возможность хотя бы читать и писать. Эта мысль засела, назойливой занозой.
Сколько я шарашился по городу ища хоть что-то, я не скажу, время слилось для меня в один серый ком. Что со мной творилось описать трудно, мне было страшно, тошно, я искал выход из ситуации, понимал, что его нет и всё равно искал. Впадая то в отчаянье, то,наоборот, в немотивированный позитив, я бродил между зданиями, похожий на местный призрак. Кажется, я даже начал сходить с ума. Так мне казалось. А потом я нашел книгу. Она лежала раскрытая, и ветер нещадно трепал её страницы. Я был готов поклясться, что её здесь не было. Я взял в руки увесистый фолиант и перелистал его, это был какой-то нудный философский труд, неизвестного мне учёного, но это было хоть что-то. Радость затопила меня, а часть сознания твердила: "Вот же, я говорило! Всё налаживается!".Я решил, что это место подчиняется моим желаниям и начал усиленно мечтать об удобном кресле, желая, уверится в своей гипотезе, пусть и таким бредовым способом. Но ночь развеяла все мои догадки.
Когда темнота окутала своим покрывалом город, а я, устроившись в одном из домов, где мне не докучал ветер, сидел по-турецки и прижимал к себе найденную книгу, я услышал чьи-то голоса. Они шли прямо за-застены дома, в котором я обосновался. Не помня себя от радости, я кинулся на звук, но оказавшись за стеной, я увидел лишь лёгкие тени, которые, при моём приближении, растаяли, оставив за собой ровный свет луны. А я, как стоял,так и остался стоять, в растерянности. Впервые, за долгие дни, здесь хоть что-то происходило, но я не мог понять что. Я вернулся на своё место, и уселся обратно, всё так же прижимая томик к груди, выпускать его не хотелось, а читать, пусть и скучные труды, при свете луны, не представлялось возможным. Ещё несколько раз за ночь я слышал голоса и шорох шагов.Срываясь, я бежал, желая увидеть тех, кто говорил, но находил лишь ледяной свет моей сокамерницы-луны.