[Осень вновь разбросала листвой
По тропинкам свои акварели.
И кистями продрогших рябиновых слез
Догорают костры сентября..
Душу вновь заполняют собой заунывного ветра свирели.
К небу рвутся нагие ладони берез,
Но у каждого осень своя…
Пусто в доме моем на втором этаже.
Ставлю чайник на газ раз пятнадцать уже…
Ведь в моей, без тебя опустевшей душе,
Вновь наступила осень…
Я все реже твержу, что к тебе не вернусь.
По квартире брожу, за уборку берусь.
Чай вскипел и остыл раз пятнадцать уже -
Жду тебя на втором этаже…
Беспризорный кленовый листок
Оживет на широкой ладони…
Уронив хитреца меж газетных листов,
Ты спасаешь его от огня…
Здесь не надо читать между строк,
Только глупый, наверно, не понял,
Что своим озорным рыжеватым хвостом
Он напомнил тебе про меня…
Знаю счастье мое на пороге уже
Нажимает звонок на втором этаже,
Ведь в моей, без тебя опустевшей душе,
Вновь наступила осень…
Друг у друга не станем прощенья просить.
Что слова, знаешь сам, нелегко выносить
Пустоту, что сквозит в одинокой душе
Без любви на любом этаже…
(Наталья Кучер — Осень)]
Тень, нависшая над столом, выдернула меня из лиричного настроения. Я думала, что это Ирг пришел с моим заказом минут на десять раньше, чем я ожидала. Но темный плащ с надвинутым на глаза капюшоном, характерный магический фон и прозвучавший глубокий, завораживающий голос не оставляли мне сомнений. Передо мной сиренид, не боящийся использовать силу. А значит, опасный вдвойне. Эти ребята редко обладают необоснованными амбициями. А ещё колокольчик не позвонил, сообщая о новом посетителе.
— Совет старейшин приглашает тебя на беседу.
Зачем я им понадобилась? Может, они сильно недовольны изменениями, происходящими с моими подопечными. Да и превращаться в сирену, чтобы увидеться с ними, я боюсь. Мало ли как это отразиться на детях. Может смещение внутренних органов повредит малышам.
— Нет. Если им что-то нужно, они могут прийти ко мне сами. Хоть все вместе, хоть по одному.
— Ты сейчас тихо встаёшь и отправляешься со мой, — этот… хрен подводный схватил меня за локоть, заставляя подняться. А я так испугалась… что отправила его в стазис. Была мысль вскипятить ему кровь, но это как-то чересчур для гонца дурных вестей. А стазис относится к категории целительских заклинаний, и от них редко ставят щиты.
Тело я аккуратно уложила на лавку и пересела на скамью с другой стороны стола. Подошедшего через пару минут с моим ужином Ирга я успокоила, что мужчина немного здесь полежит, а потом я сама его заберу. Отправила Аску просьбу встретить меня в лаборатории с телом неизвестного.
Через полчаса я поблагодарила матушку Жину за ужин, подняла заклинанием левитации тело и ушла к ректору.
— Аск, привет! Держи подарок. — Я плюхнула тело на пол лаборатории. — Можешь у него узнать, что у них происходит, и зачем я им нужна? И напиши Урмуту, пусть расскажет свою версию. А лучше прибудет к нам. Я уже развернулась, чтобы уйти.
— А ты куда собралась? — немного оторопевший ректор быстро взял себя в руки.
— У нас с детьми прогулка перед сном, вместе с их отцом.
— Но я же здесь буду разбираться с телом и не могу его заменить.
— Значит, источник побудет какое-то время без вашего внимания, или я и дети без внимания Иска! Либо это тело до завтра полежит в одиночестве. Я больше не испытываю
жалость к тем, кто покушается на мою жизнь и свободу. Я в последнее время слегка
пересмотрела свою систему ценностей, Аск. И у меня теперь есть кое-кто более важный, чем
обострённые моральные принципы из прошлой жизни.
— Ладно, ладно… — он примирительно поднял руки. — Не горячись, я тебя услышал.
— Если б меня Иск так же слышал, а не только слушал.