— Гражданин, постой! Спички есть? — спросил в темноте простуженный мужской голос, и из пролома в заборе бесшумно выступили две тени. Они придвинулись к Марантиди, и он разглядел двух мужчин в надвинутых на уши кепках. Один из них, очевидно, старший, приблизил к нему большое, опухшее, как бы закопченное лицо.
— Чего молчишь?
— Простите, спичек нет, — стараясь говорить спокойно, запоздало ответил сразу вспотевший Марантиди.
— Сейчас проверим, — с усмешкой сказал старший. — Расстегни шубу, быстро!
Обшарив с профессиональной ловкостью карманы Марантиди, он сунул к себе за пазуху туго набитый бумажник и золотой портсигар.
— Богато живешь. Покажи руки.
Марантиди, сняв перчатки, протянул перед собой руки, и человек с опухшим лицом, морщась, содрал с его пальца впаявшийся в кожу перстень с дорогим камнем.
— А теперь шпуляй отсюда и благодари своего бога, что остался цел!..
Проводив взглядом спотыкающуюся фигуру Марантиди, старший сказал своему напарнику:
— Нэпман, сволочь! Хозяин «Медведя». Давно его выслеживаю, да он все на извозчике мотается… Пошли к Шмырю, что ли?
Напарник, молодой, узколицый парень, обрадованно затряс головой:
— Верно, пошли. Хватит этого. Еще шум поднимет.
Но к Шмырю они в этот вечер не попали.
По дороге Марантиди встретил Шнабеля и Полонского. Узнав, что его ограбили, Шнабель быстро сказал:
— Бегите за милиционером, Аршак Григорьевич, мы постараемся задержать их.
— Ах, бесполезно. — Марантиди махнул рукой, ибо связываться с милицией ему не хотелось. Но Шнабель и Полонский уже исчезли в темноте.
Они настигли бандитов в другом конце переулка. Грабители, заслышав быстрые твердые шаги, остановились. Чутье подсказало старшему, что надвигается опасность. Он прислонился к стволу акации, сунул руку в карман, нащупал деревянную рукоятку.
— Оставь нож, стрелять буду, — негромко приказал Шнабель-Бахарев, и старший, услышав в его голосе знакомую властно-спокойную интонацию, не поворачивая головы, бросил напарнику:
— Легавые!..
Он мысленно заглянул в узкий вороненый зев ствола с аккуратно обточенным кусочком свинца на самом его дне, измерил глазами расстояние до чекиста и, помедлив, вытащил руку из кармана.
— Ладно, не играй пушкой! Я смерти не ищу.
Его напарник отступил за дерево, пытаясь незаметно убежать. Полонский быстро зашел сбоку.
— Не трог, убью! — вдруг выкрикнул парень высоким плачущим голосом и, выбросив руку с ножом, прыгнул на Полонского. Тот заученным приемом, которому его обучил Воронов, выбил нож, сильно рванув, выкрутил кисть руки. Парень упал на землю, забился, что-то несвязно выкрикивая.
— Псих, — хмуро усмехнулся старший. — Вставай, на земле лежать нельзя, простудишься…
КРАХ ЗАРУБЕЖНОЙ «ФИРМЫ»
Марантиди хмуро смотрел в окно. В последние месяцы он стал сутулиться, в движениях его грузного тела появилась какая-то неуверенность, жирные, тщательно зачесанные назад волосы поредели. «Сдает милейший Аршак Григорьевич», — подумал Невзоров; он сидел в кресле, глубоко затягиваясь папиросой и искоса поглядывая на Марантиди.
— Да, глупейшая история, — вздохнул грек. — Конечно, мне следовало быть осторожнее — в городе орудуют бандиты. Но думаю, что все это не будет иметь последствий.
— Не разделяю вашей уверенности, — сказал Невзоров скрипучим голосом. — Сегодня утром у меня был Генрих Карлович. Грабителей удалось задержать. К сожалению, это произошло при свидетелях. Ваши вещи находятся в милиции.
— А черт, дернула же его нелегкая!
— Генрих Карлович не мог знать, что в вашем бумажнике находится шифрованная записка.
— Ну, этого не может знать и милиция!
— Не надо забывать о Дончека. Вы исходите из того, что за вами не следят. А если это не так? Тогда есаулу Ушакову лучше не показываться в Ростове… История довольно неприятная, Аршак Григорьевич.
— Зачем же брать наихудший вариант? — неуверенно возразил Марантиди.
— Это мое правило, и оно не раз выручало меня. — Невзоров пожал плечами. — Вы меня несколько удивляете, Аршак Григорьевич.
— Хорошо, что вы предлагаете?
— Ничего особенного — осторожность и еще раз осторожность. Систему конспирации придется менять.
— Сейчас это невозможно. — Марантиди отошел от окна, сел в кресло, закурил. — Вообще, не спешите с выводами, Григорий Петрович. Моя единственная за все годы оплошность не может скомпрометировать тщательно продуманную систему. До сих пор она действовала безотказно. Сегодня я вас познакомлю с оставшимися деталями. Думаю, вы придете к такому же выводу.