— Дай бог, — уже более спокойным голосом сказал Невзоров.
В ходе операции крайне важно было выяснить связь вражеского подполья юга с центром страны, и в Ростов приехал Роман Александрович Пилляр, работавший под непосредственным руководством Дзержинского. Зявкин рассказал ему все, что знал о Невзорове.
— Мне кажется, для него участие в операции — возможность не просто реабилитировать себя, а найти свое место в жизни.
— Вы правильно сделали, что дали ему эту возможность… Случай, конечно, исключительный — бывший враг в роли активного помощника Чека, — заметил Пилляр. — Но исключительность в нашей работе вовсе не дело случая. В целом Феликс Эдмундович доволен ходом операции. Что касается частностей, у нас есть несколько вопросов. Почему вы не установили, когда и кто конкретно завербовал Марантиди?
— Невзоров прямо этого вопроса не ставил, боялся его насторожить. Сам Марантиди пока отделывается общими фразами, вроде «хозяева вас разыщут».
— Надо создать такую обстановку, чтобы он назвал их именно сам. Как Марантиди поведет себя на следствии, это еще бабушка надвое сказала. Агенты тайных разведок боятся своих хозяев. Вы помните Коломатиано, который проходил по делу Локкарта? Когда у него в трости нашли список завербованных — казалось бы, уж ясное дело, крутить нечего, — он заявил, что эти люди оказывают ему коммерческие услуги, а номера им присвоены потому, что так легче вести денежные расчеты. Изворачивался как мог, до последней возможности. Вряд ли Марантиди поступит иначе… Почему вы не изучили белогвардейские архивы? По ним можно установить сотрудников иностранных военных миссий, имевших дело с Деникиным. Агентуру насаждали они — на долгие годы, может быть, тот же Сидней Рейли или Джордж Хилл, — кто знает, на чьи следы мы можем наткнуться! Важно узнать, кому принадлежит «почерк», с которым мы столкнулись. Тогда легче будет разыскать хозяев, если они окажутся на нашей территории.
— Начальник архивного отдела сегодня же займется этим… Чего греха таить, — сказал Зявкин твердым голосом, лишенным интонаций «кающегося» перед старшим начальником работника, — упущений больше, чем нужно.
Сами понимаете, — продолжал он, — не ускользни от нас Беленков, — а ему, по некоторым сведениям, удалось бежать за рубеж, — мы бы уже давно разгромили гнездо иностранной разведки, действующее под вывеской ресторана «Медведь». Но ведь до сих пор мы еле успевали отбиваться от открытых врагов — белогвардейские восстания, бандитизм, всякой твари по паре. Сами были и разведкой и пехотой.
— Знаем, Федор Михайлович, потому и не взыскиваем. Но сейчас работа чекистов приобретает новое качество. Мы вступили в мирную жизнь. Теперь открытые выступления малореальны. Враги будут делать ставку на тайную агентуру. Наши сегодняшние даже незначительные просчеты могут обернуться в будущем непоправимыми бедами.
Зазвонил телефон. Зявкин снял трубку, выслушал кого-то, коротко сказал: «Хорошо, детали потом». И доложил Пилляру:
— Ушаков захвачен, ликвидируем новочеркасское подполье. В этом «провале» Невзоров обвинит Марантиди и снимет с себя подозрения.
— Отличная мысль! — Пилляр посмотрел на Зявкина сразу потеплевшими глазами. — Отличная мысль, — с удовольствием повторил он. — Невзорова нужно беречь для будущего. Вы поняли главное — задача разгрома контрреволюционного подполья уже не очерчивает рамок операции. Необходимо превратить «фирму» Марантиди в долговременную ловушку для белогвардейских эмиссаров и агентов иностранных разведок. Аналогичную операцию под названием «Трест» мы ведем в Москве. Руководить ею будет лично Феликс Эдмундович…
Замысел чекистов полностью оправдался. После ареста Марантиди и разгрома южных подпольных групп бывшая иностранная резидентура долго оставалась ловушкой, парализующей деятельность эмигрантских белогвардейских организаций зарубежных разведок. Другая ловушка безотказно действовала в Москве. В 1924 году она захлопнулась за Савинковым, в 1925 году попал в нее и английский шпион Сидней Рейли. Приговор Революционного трибунала был приведен в исполнение.
В Ростове состоялось совещание чекистов и пограничников юга страны, на котором были согласованы детали разработанной Дончека операции. Пилляр сообщил собравшимся о преобразовании Всероссийской чрезвычайной комиссии в Государственное политическое управление. Его голос прозвучал с непривычной на оперативных совещаниях торжественностью, когда он сказал: