Я передернула плечами от такой перспективы и пошла к кровати. Да кто меня будет слушать? Я ведь женщина! У меня нет права голоса, не должно быть своего мнения, да и выбора, как такового, теперь тоже нет. Закон полностью на стороне Агфара. Он спросил — я дала согласие. И пусть все произошло обманным путем, пусть он задавал другие вопросы, выжидая заветного «да», тут ничего не оспорить. Можно попытаться. Но есть ли смысл?
Я заглянула в зеркало, убрала волосы. В левом ухе красовалась серьга. Черная эши, покрывающая ее, пребывала в движении, пересекалась встречными потоками, врезалась, раздваивалась, меняла направление. Я потянулась к застежке. Едва коснулась ее, как ощутила резкую боль, отдавшую сразу в виски, в кончики пальцев, в горло.
— Ау, — зашипела я и затрясла кистью. Посмотрела еще раз на серьгу в отражении. — Должен быть способ тебя снять.
Решение пришло моментально. Я подбежала комоду, по привычке посмотрела по сторонам, чтобы удостовериться, что никто не видит. Достала оттуда мамину книгу. От прикосновения к корешку вновь замерло сердце и появился легкий трепет. Это вещь моей мамы!
Первые страницы остались без внимания. Я пролистнула ближе к середине и вчиталась в строки, выискивая ответ на свой вопрос. Управление, концентрация, закрепление… Не то, все не то!
Я не успела изучить подарок отца до конца. Ознакомилась с тремя разделами, прежде чем Найрита сообщила, что меня решили отправить к дядюшке Фрэду. Наверное, следовало взять книгу с собой. Но я побоялась потерять мое сокровище где-нибудь в дороге и оставила дома.
— Рассредоточение контроля, воздействие на организм человека, суть знаков… — проговаривала я увиденное вслух. — Что?
Я перевернула пару страниц назад и вновь прочла заголовок. Мне с детства было известно, что эши неохотно шла на контакт с другим существом, будь то животное или человек. То есть ею можно кого-нибудь обездвижить, но не воздействовать на организм в целом. И судя по сегодняшней встрече с Агфаром, я крупно ошибалась.
Чтение затянуло. Я не погружалась в подробности и не изучала механику, которая была отображена на рисунках, но зато старалась понять принцип. Оказывается, можно! И эти сведения не нарушали тех знаний, которые были вложены в меня ранее, а дополняли их.
Все же организм — удивительная штука. Стоит правильно надавить на определенную точку, и у человека скрутит живот, зашумит в голове, начнет першить в горле. Но самое главное — эши в этом деле отличный помощник. А если она проникнет в кровь, то исход может быть не самым приятным.
В школе нас, девушек, учили делать крупицы невидимыми, чтобы те витали в воздухе и никому не мешали. Это мужчинам нужен полный контроль над даром. Они использовали эши на войне и в повседневности, превращая ее в свою третью руку. А мы…
«Вправду, зачем тратить время на обучение женщин, если им суждено умереть при родах?!» — зло подумала я и перевернула страницу, чтобы тут же погрузиться в изучение увлекательных таинств.
— Невероятно…
Меня настолько затянуло чтение, что время пролетело незаметно. Лишь скрип половиц над головой напомнил о реальности.
— Отец! — охнула я и, спрятав книгу в комод, выбежала из комнаты.
Мне удалось нагнать его на первом этаже. Но стоило окликнуть, как я засомневалась, стоит ли делиться с ним своей проблемой. Не хотелось расстраивать родного человека. Последнее время я и так была бельмом на глазу из-за нежелания разговаривать с мачехой, которая вечно выражала недовольство по этому поводу своему мужу. «Твоя дочь от рук отбилась». «Лисая меня не слушает». «Ты приструнишь ее наконец или нет?!»
— Дочка, что-то случилось? — забеспокоился отец, протянув руку, в которую я вложила свою.
— Конечно, случилось! — проворчала Найрита, неторопливо спускаясь по лестнице. — Эта несносная девчонка вечно приносит дурные вести. Я говорила, что нужно оставить ее у твоего брата.
— Найрита, — недовольно покачал головой папа и повел меня в библиотеку. — Пойдем, дочка, расскажешь, что произошло.
Правда многогранна и опасна. Ее можно подать в чистом виде, без недосказанности и искажений. Она способна ранить и причинить непоправимый вред. Я всегда старалась с отцом быть правдивой, но зачастую не договаривала, чтобы уберечь его душевное спокойствие.
— Главное, не волнуйся, — заговорила я, едва папа опустился в свое любимое кресло.
— Началось! — напомнила о себе мачеха, прикрыв за собою дверь библиотеки. — Ну же, порази нас восхитительным известием.