Обе служанки спешно удалились. А едва закрылась дверь, как выражение лица женщины изменилось, явив мне истинное отношение жены к лифаре.
И немудрено, ведь ей уже нашли замену. Я — «невеста», которую приберегли на потом. Притом что супруга еще ходит, дышит и, судя по отсутствию живота, пока не в положении. Пять лет… или десять. Обычно титулованные люди заключали сделки перед бракосочетанием, и суть их зависела от того, обладает ли девушка даром. Если из богатой семьи, то отец в ответ приплачивал немалую сумму, чтобы отсрочить смерть своей дочери на как можно более долгий срок. В ином случае уже платили только женихи. Девушки, не обладающие эши, которых не нужно беречь… Они как бабочки-однодневки. Забеременели, выносили и умерли, родив породистое потомство. Правда, если мать и отец с даром Айны, то и эши у ребенка больше, и перспективы у него выше.
— Доброго дня, миледи, — вспомнила я о манерах и сделала неглубокий поклон.
— Лисая, — недовольно произнесла графиня, поднялась.
Она даже в домашнем халате смотрелась величественно. Перекинутые через плечо светлые волосы доставали до бедер. Они частично прикрывали высокую грудь и стройную талию, подчеркнутую поясом.
Женщина скользнула по мне оценивающим взглядом. Задержалась на обуви, руках, лице и осталась довольна увиденным.
Мое черное в серую крапинку платье уступало даже халату графини. Волосы заплетены в косу и уложены в тугой пучок. На ногах легкие сапожки на тонкой подошве. Под глазами еще остались тени после недосыпа, а губы были покусаны и обветрены из-за недавнего волнения перед предстоящей встречей с Агфаром.
— Хм, миленько, — сделала она заключение, вряд ли придя именно к такому выводу.
— Вы тоже очень красивы.
Графиня вспыхнула, наиграно улыбнулась и направилась к платяному шкафу. Открыла его, провела рукой по одному из висевших там нарядов.
— Ты здесь на птичьих правах, Лисая, — голос стал мягче, льстивее. — Потому знай свое место и держи язык за зубами.
— Вы позвали меня только ради этого, миледи?
Наверное, стоило ей посочувствовать. Ее гордость задета больше, чем моя. И в другой ситуации я постаралась бы сделать все возможное, чтобы показать, что не представляю угрозу и не стремлюсь занять ее место. Но все слишком сложно. Это враждебный для меня мир богатых людей, где никто не нуждается в моем сочувствии.
Графиня достала из шкафа платье. С восхищением осмотрела его, прошлась пальцами по коротким рукавам, оранжевому узору на лифе, но вскоре повесила наряд обратно. А после выудила оттуда другое и положила на кровать.
— Миледи? — напомнила я о себе.
— Нет, Лисая, не для этого. Главное, держи язык за зубами. Никому не смей рассказывать о своем статусе лифары, иначе тебе придется в жизни туго. А сережку, — она набрала больше воздуха в легкие, — прячь от посторонних глаз.
Я дотронулась до украшения в ухе. Глянула на туалетный столик, где стояла шкатулка, а возле нее лежала знакомая каплевидная серьга с изумрудом. Одна. Вторая же сейчас… Графиня проследила за моим взглядом и вдруг двинулась ко мне.
— Не смей.
— Не понимаю, о чем вы.
— Все ты прекрасно понимаешь, мелкая паршивка. Даже не думай, будто своим появлением хоть как-то задела меня.
Я невольно отступила, поразившись столь быстрыми изменениями. Хотя что тут удивительного? И здесь гниль засочилась. Яд, везде яд, как много яда!
— Миледи, разве я хоть словом пыталась?
— Язык за зубами! Ты — крохотное недоразумение, от которого мы вскоре избавимся. Не надейся стать женой Агфара, ты лишь эксперимент. Он совершенствует свои навыки владения эши, возвращается к истокам, пробует обманные пути заключения и расторжения сделок. Разорвать связь с лифарой нельзя, но супруг непременно докажет, что это не так.
— А почему для эксперимента граф выбрал именно меня?
— Именно? — переспросила она.
Графиня не знала! Видимо, даже не догадывалась, что нас с Агфаром уже связывало некое прошлое. Наверное, он не посчитал нужным посвящать в это жену. Или же играл в какую-то свою игру, правила которой не собирался рассказывать никому из нас.
— Оговорка, — пояснила я. — Ах, да, язык за зубами. Я запомнила, миледи. Спасибо за увлекательный разговор. Могу идти?
Взгляд, полный презрения. Кивок. Я распахнула дверь и тут же наткнулась на служанок, подслушивающих наш разговор. Они отскочили, начали извиняться.
— Молли, отведи меня в комнату.
— Да, леди Брант, — закивала девушка, отчего из чепчика выбилась непослушная рыжая прядь.
Откуда они все знают мое полное имя? Неужто граф расстарался?