— Н-немного…
Снова раздраженный вздох.
— Нина уехала на пару часов, — ого, неужто мне соизволили объяснить что-то? — Она обычно записывает разные детали проектов, которые я проговариваю, мысли, приходящие в голову — все подряд. А потом формирует из этого отчет и служебную записку. Самому мне неудобно, — закончил почти сварливо.
Понятно.
Нужно выступить в роли диктофона — у нашего гения творческий всплеск.
Странно, что его это так раздражает и даже смущает. Или мне показалось?
Чуть тряхнула головой, избавляясь от глупых мыслей, взяла ручку и всем своим видом продемонстрировала готовность к работе и прорву энергии.
Спустя сорок минут, когда я выползала из кабинета, энергии во мне не оставалось ни капли.
Веринский говорил не просто быстро и сбивчиво — он сыпал терминами, неожиданными всплесками агрессии — направленной не на меня, а просто вовне — задумчивыми, порой даже философскими рассуждениями, идеями и предположениями. Первые мгновения я любовалась его сумасшедшей энергетикой, экспрессией, с которой он ходил по кабинету. Потом пыталась уловить суть всего происходящего. Но дальше поняла — нужно было просто механически записывать, иначе я вообще не успею за его словами и мыслями и завалю первое на самом деле важное поручение.
Я вернулась к себе в угол и просто рухнула за стол.
Посмотрела на каракули, которым был испещрена чуть ли не половина блокнота, вздохнула, сделала себе кофе — хотя бы в этом меня не ограничивали никогда — и уселась за компьютер, решив сначала переписать весь этот сумбур, а потом уже разбить его на тезисы и логически связанные куски.
И так погрузилась в работу, что даже не заметила, как надо мной навис заместитель Михаила, Артем.
С которым мы, кстати, пересекались довольно часто.
Точнее, он постоянно зачем-то подходил к моему столу, одаривал чуть пошловатыми комплиментами, мальчишеской улыбкой, а иногда — шоколадкой, чем неизменно вгонял меня в ступор.
Я не понимала — зачем? Я же явно пропускала вперед шагов на сто почти всех, кто работал на нашем этаже — взрослых, умных, уверенных в себе, умеющих стильно одеваться и преподносить себя, а часто просто очень красивых женщин. Я же только-только начала смотреть по сторонам и понимать, что неизбежно провинциальна и старомодна со своей косой, удобными туфлями и пусть хорошими костюмами, но сидящими на мне весьма посредственно, не смотря на дорогую ткань и крой — не на мой тип фигуры они были сделаны. Да еще и была простой секретаршей, тогда как нашу компанию — и заместителя генерального, в том числе — посещали настолько роскошные дивы, что даже Нина на их фоне блекла.
И единственное, что мне приходило в голову, так это то, что он просто хочет посмеяться надо мной.
Потому внимание Артема Вениаминовича меня и смущало, и раздражало. Второе — больше, но я не смела это показывать. Хватит, ошиблась уже один раз, приняв за простого программиста — простоты в нем было не больше, чем в Веринском. А за внешностью и поведением задорного мальчика таилось что-то гораздо более опасное.
Почему я так решила — не знаю. Может, я была сама по себе слишком подозрительна — жизнь научила. Но на комплименты на всякий случай не отвечала, а шоколадки складывала в ящик стола и при случае планировала отнести в бухгалтерию — терпеть не могла шоколад.
— Да ты умная крошка… — он мельком глянул на экран, где я набирала текст.
Вот он что, тоже не может запомнить мое имя? То крошка, то детка!
Подавив мучительный вздох, я спокойно закрыла окно и повернулась к Артему, оказавшемуся в совершенно неприличной близости. А потом оттолкнулась и отъехала на своем стуле на колесиках, чтобы перестать, наконец, чувствовать дискомфорт.
— Я могу чем-то помочь? — спросила я строго, памятуя, что помощника нет на месте.
Мужчина поднял обе ладони, как бы показывая, что пришел ко мне с миром, а потом подмигнул:
— Сделаешь нам кофе?
Он что, о себе говорит «мы»?
— Вам? — глупо переспросила.
— Мне. И начальству своему дорогому — мы будем с ним пьянствовать кофе и разговаривать.
Я чуть покраснела, кивнула и подскочила к стойке, недоумевая, правда, почему мне снова просто не сказали об этом через интерком.
А когда повернулась — Артема уже не было.
Хорошо хоть я знала какой ему нужен кофе — крепкий, с большим количеством взбитого молока и двумя ложками сахара.
Приготовила две чашки, поставила все на поднос, осторожно подняла его и двинулась к двери. Открывать ее было не очень удобно, но я уже приноровилась. Всунулась таки в кабинет, неловко проходя вперед задом — по другому и не скажешь — обернулась, и тут же поняла, что на меня пристально смотрят две пары глаз.