— Вот. Так больше никто не умеет. И никто об этом не знает. Нэрнис, может быть, догадывается. Камень абсолютно цельный и без изъяна. Совершенно настоящий.
— Знаешь что, родственник… — Амалирос рассматривал готовое произведение искусства. — А давай подарим его Озерному, чтобы он от зависти лопнул. И нитки с плаща надо убрать, чтобы незаметно было, что камни отрывали. И, да… хвалю! Пусть Нэрнис таскает своему Владыке воду. Озерами. У них это — народное. А вот у нас с тобой — разумное! Красссота! В следующий раз передам тебе с Нэрнисом мешок белой мелочи. Сделаешь что-нибудь стоящее. Теперь я знаю, куда деть тарлы. Сделать из них крупные. — Амалирос еще раз осмотрел изделие на свет и прошелся руками по резным граням. — И что же ты у нас такой бездарной геройской смертью умер?! Как тебе это в голову пришло? Проще было бы тебя отвезти один раз к тарлам, чем таскать тарлы к тебе.
Тиалас чуть багрянкой не подавился. После затянувшейся тишины дверь комнаты Тёмного с треском распахнулась, и он увидел невероятно счастливого Амалироса. Арк Каэль был всё еще в масле, но со свертком в руках. Он прошествовал к столу так, как будто явился с официальным визитом в Озерный Край. Позади не менее торжественно вышагивал довольный Даэрос. Похоже, что эти двое все-таки смирились с существованием друг друга. Амалирос положил нечто обмотанное покрывалом на стол и заявил:
— Мой Правящий Собрат! В связи с рождением месторождения…. Как бы это правильно выразить… В связи с месторождением рождения… Ну, неважно. Я имею счастливую возможность преподнести тебе подарок, работы моего самого талантливого подданного, который, как тебе известно, является мне родственником. То есть, не просто мастером. Что вполне соответствует статусу самого подарка.
Тиалас дослушал это витиеватое и не совсем понятное заявление, как положено. Раз уж Амалирос перешел к таким официальным фразам, то неважно — в масле он или без масла. Пришлось встать и сделать торжественное лицо. А когда Повелитель Тёмных развернул ткань, то — попытаться не охнуть, не ахнуть, а придумать что-нибудь такое же сложносочиненное в ответ. Ничего не приходило в голову. На столе лежала точная копия его короны. Только в отличие от той, в которую был вставлен некогда бесценный, а теперь — самый обычный чёрный тарл, эта была искусно вырезана из цельного камня. Значит, Даэрос нашел для своего Повелителя не один уникальный камень, а целую жилу. Вряд ли подобных тарлов будет слишком много. Подарок оказался действительно бесценным. И в отличие от копии Синих гор, его можно было носить на голове. Тиалас почувствовал, что голова уже слегка кружится.
— Твоё молчание красноречивее всяких слов! — Амалирос, похоже, понял, что ничего внятного в ответ не услышит.
Оставалось только кивнуть. И примерить.
Даэрос кусал губу, чтобы не улыбнуться. Нэрнис накинул свой властелинский плащ и чернел в кресле, как Кошмар в гнезде. Рядом с ним восседал его Владыка. Черная корона на голове Тиаласа слишком явно намекала на то, чьим подданным является Чёрный Властелин. Ар Ктэль сдержался и не фыркнул. Но Повелитель пнул его под столом ногой и недвусмысленно указал глазами туда, куда Даэрос старался не смотреть: на эту пару Светлых, один из которых почернел сознательно, другой — случайно. Значит, все-таки Амалирос оставался о нем невысокого мнения, если считал, что Даэрос сам не в состоянии заметить такое явное сходство. Опять Выползень настроение испортил. Для поправки настроения в запасе имелся только Сульс.
За ужином Амалирос занимался сразу тремя делами: ел, пытался привыкнуть к запаху каменного масла и размышлял. Предметом его размышлений стала человеческая девица. Обряд, благодаря которому она стала сестрой Нэрниса и Даэроса, был, конечно же, идеей Даэроса. Что — неудивительно. Таким образом оказывалось, что некая Пелли имеет отношение к его семье. Человеческая родственница не помещалась в рамки привычного, а попытки найти в действиях Ар Ктэля предварительный умысел потерпели поражение. Во всем была виновата коварная любовь к Элермэ и наличие у неё несознательных братьев, которые подсовывают Повелителю человеческих родственников, пусть весьма условных, но все же… Если Амалиросу не нравилась ситуация, а изменить её было невозможно, то он предпочитал извлекать из неё пользу. И к концу ужина почти извлек. Завтра он объявит на Совете о своем решении, а пока можно было доесть и идти отдыхать.
Отдых сразу же не задался. Можно сколько угодно утешаться, что его Даэрос только слегка перемазал, а Озерный весь в масле искупался, но удушливый запах из спальни все равно не выветривался. Амалирос решил отвлечься и почитать. На столике рядом с кроватью лежали листы с творчеством Сульса. От еще свежих воспоминаний о картинах этого творца стало совсем нехорошо. Разбираться с какого листа следует начинать чтение, Арк Каэль не собирался. Если есть в этих записях хоть что-то ценное — вот тогда и разберется. Но оказалось, что самым ценным в них было как раз то, что не было совершенно никакой разницы, где начало, а где конец. Осилив второй лист, Амалирос накинул халат и отправился тревожить покой Тиаласа.