Однако стоило только задавить этот светлый отблеск, как я сам неожиданно очутился в узком коридоре, стиснутом завесами вибрирующего мрака. Не совсем понимая, что происходит, сунулся в одну сторону, в другую... Везде натыкался только на запертые двери и бесконечные коридоры. Коридоры с вполне осязаемыми стенами тьмы. От такого поворота ошалел слегка. Никогда не думал, что устройство человеческого подсознания выглядит такой минималистически однообразной картинкой. Замер на мгновение перед одними из плотно затворенных двустворчатых дверей, более похожими на мистические врата. Разве что печатей Соломона на них не доставало. Мысленно толкнул от себя... Ничего не произошло, только стена мрака слегка дрогнула. Тут нужен был иной подход, и я, вырвав лоскут своей драгоценной энергии, швырнул его прямо в закрытый проем и мгновенно оказался внутри. Все те же колышущиеся стены, только уже расчерчивающие не коридор, а небольшую каморку с сидящим на полу обнаженным существом.
- Эй! Ты кто? - от неожиданности я ляпнул первое что пришло на ум.
Человеком его назвать язык не поворачивался, как бы это абсурдно в моем положении не звучало. Беспалые атрофичные конечности, ровная бильярдная поверхность идеально круглой головы. Если это можно было назвать головой. Выкрутасы чужого подсознания продолжались. Бессмысленно круглые, похожие на одноразовые тарелки, глаза; рот, залепленный несколькими слоями скотча; две небольшие дырки вместо носа; одна ушная раковина валялась рядом, истекая темной кровью, вторая присутствовала где и положено. Сам одноухий был скован по рукам и ногам так, что вряд ли мог самостоятельно сдвинуться с места.
Я потряс сидящего за отвратительно мягкое плечо. Никакой ответной реакции.
- Парень, ты что здесь делаешь?
Мне нужны были ответы — в такие дебри чужого сознания я попадал впервые и как отсюда выбираться представлял смутно. Так еще надо было и свои вопросы порешать. Поднял окровавленный ошметок и прокричал в него:
- Эй, как меня слышно?
Услышал только невнятное мычанье в ответ. Попытался отодрать проклятый скотч, но кто-то изрядно постарался - пленка словно вросла в лицо. Наверное было что скрывать внутри... Приняв вызов, я слился с бездвижной сущностью.
И оказался на поверхности какой-то прилипчивой зловонной жижи. Она беспрерывно текла, заполняя пространство вокруг, пузырилась, отвратительно хлюпая. Гадая, что это за субстанция, брезгливо погрузился в эту гадость, которая засасывала не хуже болотной трясины. Так глубоко я прежде никогда не проникал... Ха! Какая, однако, прелесть! Даже не ожидал такого поворота - это оказались обрывки идей, копившихся в подсознании от просмотра депрессивных фильмов, скандальных передач нынешнего телевидения, сомнительных роликов с ю-туба - убийств, ужасов, скандалов, измен. Ядовитые плоды важнейшего из искусств. Убогость, тошниловка, скабрезность - полный набор, чтобы свести простого человека с ума. Но заботливо прикрытый ширмой свободы самовыражения. А мой м... - чудак - с крыши добровольно заполнял свой и так весьма скромный «чердачок» памяти этими отходами чужого сумасшествия. Подсознание, как могло, до поры до времени изолировало откровенную чертовщину в убогом безликом существе, достойном только жалости. Но о чем думал мой реципиент? Хотя... Индивид, судя по всему, перестал думать сразу же после школы, где его к этому хотя бы подталкивали. Решение нашлось само собою — я разорвал изнутри атрофичное создание, прекратив его бессмысленное мучение, и оставил створки распахнутыми для освободившегося потока жижи - неконтролируемое расползание темного безумия мне было только на руку.
Примерно разобравшись с функционалом многочисленных каморок, я начал их по очереди вскрывать... Планомерно заглядывал за двери, где сидели, лежали, бродили воспоминания, былые переживания и впечатления моего пациента. Порождения пережитых отчаяния, бессилия и растерянности выпускал на волю, бродить по многочисленным петлям лабиринта сознания. И эти монструозные воплощения бесконечной вереницей заскользили сквозь разум моего визави.
А все, что могло поддержать человека в трудную минуту: друзья, родители, приятные воспоминания, строгие табу - выворачивал в их противоположности, как мог искажал, превращал в безобразные пародии. Чтобы не оставалось ни единого места, где можно укрыться уставшему разуму. В общем примерил на себя лавры творца современного «искусства». И мне тут как нельзя кстати пригодились отвратительные смыслы из обнаруженной черной болотной жижи. Матовая гладь искажала до неузнаваемости любой светлый образ, стоило ему лишь в ней отразиться. Что-то закрыв, что-то приветливо распахнув; там притушив, там пододвинув поближе к центральному очагу осознания, чтобы слабосильное пламя выхватывало лишь искаженные тени былых воспоминаний. Как результат моих усилий - подопечный все глубже увязал в паутине обостряющегося психоза.
Прошлое, благодаря стараниям, теперь вызывало только разочарование и отвращение, будущее представлялось беспросветной безнадегой. Оставалось только поставить крест на сиюминутном настоящем... А что настоящее? Лишь промежуточный перегон - никчемное мгновение, не имеющее никакого сакрального смысла. Так, видимость одна. И я с удовольствием лицезрел удивление реципиента, никогда не обдумывавшего ничего более сложного, чем нелегкий выбор между коньяком и виски.
Уже на самом краю крыши пришлось немного подтолкнуть, так как он все не решался на завершающий шаг. Но зато, пока летели в одном теле к растрескавшемуся асфальту...
- А-А-А-... ! - Разрывающий наши сознания ужас буквально заставил меня переродиться.
Незабываемые ощущения. Я потом долго отходил от пережитого у себя в квартире, вернувшись в собственное тело. Куда там восторгу обычного человека, пускай даже стоящему перед только-что купленной за неподъемный кредит иномаркой.
Единственное, что в дальнейшем неизменно портило изысканный вкус впечатлений - все как один, из задумавших свести окончательные счеты с жизнью, в прекрасный момент прощания с этим миром искренне сожалели о содеянном: что перед ударом о землю, что задыхаясь в тугой петле, что ускользающим сознанием пораженного таблетками мозга - всегда последней мыслью был испуг перед необратимостью и страстное желание жить дальше. Что за странные людишки? Столько мучений и метаний, а все лишь для того, чтобы понять какую страшную ошибку они совершают. Неплохо было бы всех этих самодовольных придурков прогнать через один такой эмоциональный опыт, чтобы они раз и навсегда отказались от своей придури. Правда, где бы тогда я подзаряжался? Вопрос...
Но лишь по прошествии еще нескольких самоубийц я понял, что мой самый первый на крышу вышел только покурить перед сном...
Сам же, пользуясь странным опытом пребывания в чужом подсознании, прошелся по своему собственному лабиринту и вычистил авгиевы конюшни былого бездумного потребления культурных «шедевров». И моя реальность от этого изменилась только в лучшую сторону.
Тренированное сознание беспощадно рвет пространство и время. Кругом все условно. Не разберешь - существует что-либо или только кажется. Какие-то странные вихри крутят меня в воронках переплетающихся света и тьмы, само пространство присутствует в неком промежуточном состоянии небытия и бытия. Ориентироваться здесь в привычном понимании невозможно, и, даже сам не знаю как, вновь оказываюсь в нужной точке пространства-времени. Ищу свою крупную цель и подобно копью вонзаюсь в скопище копошащихся «медуз». Выбираю первую попавшуюся и протыкаю рыхлую сферу сознания...
Светлое помещение, отделанное деревом под орех, с изогнутыми арками, белыми колоннами, огромными окнами со шторами, коврами по полу, изогнутой мягкой мебелью - диванчики, удобные кресла и мягкие стулья. Где это я? Книги, журналы... Ага, так это, наверное, читальный зал или судовая библиотека «Титаника». Кругом простаивающая впустую новехонькая мебель, и только за соседним столиком один джентльмен небрежно листает газету. Сидит закинув нога на ногу, покачивая начищенным ботинком. Густые усы, смешно шевелятся, когда он что-то проговаривает себе под нос. Практически полное отсутствие читателей на таком огромном пароходе удивляет. Хотя... Может быть все и закономерно.
Мой реципиент держит в слегка подрагивающей правой руке стакан со скотчем, а в левой небольшую книгу. Имя автора - Morgan Andrew Robertson - мне совершенно ни о чем не говорит, впрочем как и само название произведения «Fatility». Что-то о крушении пассажирского парусника в южных морях. Я быстро оцениваю насколько реально поджечь читальный зал, и может ли это привести к гибели всего корабля... Понимаю, что это будет на уровне детской шалости, и никаким серьезным ущербом тут от этого не запахнет. Так, слегка нервы аварийной команде потрепать. Без сожаления покидаю носителя и начинаю стремительный пси-паркур...