Бег поезда стихал, пока тот не остановился, и легкий толчок заставил нас вернуться из того странного состояния одержимости в реальность, немного успокоиться. Глянуть хоть на мир через тонкое стекло - что хоть там? А там царствовала ночь, разбавляемая желтым светом уличных фонарей. Высыпавшие на перрон люди кучковались возле далекой палатки, лавочек и уличных торговцах с чем-то вкусным. Вот в руках пожилого мужчины мелькнула бутылка пива, а затем и яркая, характерной формы упаковка, которую проводила более пристальным взглядом.
- Мороженное...
- Пошли, - плохо скрытым смешком проговорил Егорка.
Бедный мужчина - его-то и заметила из окна - замучился искать в своем чудо-мешке-холодильнике именно персиковое мороженное этому привереде. Я обошлась простым, шоколадным, в которым больше измазала Егора, уже наедине, чем съела сама. Еще одну забаву нашла - пыталась извернуться и укусить его рожок, а парень, посмеиваясь, прятал его от меня, "тайком" кусая мимоходом. В общем, вели мы себя как дети, но ведь никто не видит, верно?
А закончилось все долгими поцелуями в обнимку. Мешающий матрас и подушка были спихнуты прямо на пол. Я не помню, сама ли пробралась к устроившемуся рядом с окном Егору, или он меня усадил? Но не важно, не важно... Я таяла, чудом не расплываясь в лужицу, только от его близости, ласковых прикосновений. И сама не могла остановить свой руки, скользящие по его лицу, шее, рукам, забирающиеся в короткие волосы... Трудно было найти в происходящем намек на что-то более серьезное. Мы прикасались, потому что не могли иначе. Наша взаимная одержимость.
И снова взгляд уткнулся в окно и прикипел к нему, к той темноте со смутными контурами проносящегося леса.
- Знаешь, я недавно думала, что это неправильно. - Задумчивость развязала язык. В который раз думаю, что думать много вредно. Но язык этот чесался непереносимо, а душа желала поделиться наконец тем, что ее так угнетало.
- Что?
- То, что происходит между нами. Понимаешь, я все же тебе как мамочка была...
- Очень надоедливая мамочка, - насмешливо вставил свои пять копеек Егор, щекоча дыханием шею, - которую столько лет хотел приголубить чем-нибудь тяжелым.
- Как друг...
- Которого тоже хотел приголубить, раздражал ведь. А когда потерял, то оказалось, что ошибался. Да. - Парень то ли усмехнулся, то ли фыркнул.
- И тут...
Тут рот мне прикрыли.
- Дай угадаю. И помолчи немного, - шикнул он. Я послушалась только потому что кроме смеха в голосе Егора слышалась серьезность. - Я тоже об этом думал. И знаешь что понял? Мне все равно, что было в прошлом. Главное то, что происходит сейчас. Не надо зацикливаться на нем, на этой глупой разнице в возрасте. Она тебе серьезно мешает? Ты до сих пор считаешь меня ребенком?
- Не сказала бы, - уклончиво откликнулась и тихо ойкнула от укуса в мочку уха.
- Я позже вернусь еще к этому вопросу. Кстати, а ведь я знал, что когда-нибудь это случится. Что мы будем вместе.
- Только не надо говорить, что ты в меня мелким влюбился, - притворно ужаснулась, прикладывая руки чуть выше сердца. - И прикрывался показной ненавистью, страдая, страдая...
- Ничего подобного, - искренне возмутился Егор. - Когда ты впервые при мне рыдала после разрыва с очередным парнем, до меня дошло кое-что важное. Я хочу вырасти. Стать как эти твои парни, только еще лучше. И сделать так, чтобы ты никогда не плакала. - И тут же опустил с небес на землю. - Меня очень раздражал твой слезоразлив. Душу выворачивал, сбежать подальше хотелось, а не получалось. Твои руки фиг отцепишь. Так что видишь, нисколько не влюбился. Да и сейчас не люблю.
А это было как пощечина.
- Что? - прохрипела, поворачиваясь. Но кто мне дал. И он еще говорил, что у меня руки не расцепишь?
А услышанное... так больно стало...
Который раз замечаю, как Егор чутко ощущает перемены в моем настроении. Я его уже про себя телепатом называла. Поцелуй в щеку и укрепившиеся объятия. Или я сама себя выдала, мертвой хваткой вцепившись в его руки?
- То, что я испытываю, на любовь не похоже - на то, что испытывал обычно. Это что-то... - Егор замялся, подбирая слова. - Сильнее. А что - кто поймет. Я дорожу тобой, хочу, чтобы ты была рядом, счастливая и улыбающаяся. Такой ответ тебя устроит?
- А что будет через несколько недель? Месяцев? Разбежимся, как и все остальные. И клянись, не клянись - так и будет. Мы из разных миров, и разница... это неправильно.
И глупо то, что я спохватилась так поздно.
Меня развернули и всмотрелись в глаза.
- Замолчи. И запомни, я не собираюсь клясться. - Могло бы показаться грубо, если бы не тон. - Но вот что скажу: ты вернулась, я исправил ошибки. И делать их больше не намерен. Я считаю, было бы очень неплохо побыть с тобой рядом еще несколько лет. Скажем, десять, - улыбался он теперь открыто. - На первое время. У меня же опыт есть. Ведь без тебя скучно жить. Да и одиноко. Так что твое месте здесь, со мной, и это правильно. - Меня чмокнули в губы. - Поняла?
Вот как можно, в одну минуту умудриться почти убить и подарить столько счастья? Дурак.
- Ты мне угрожаешь? - Егор неопределенно качнул головой, за что словил продолжительную щекотку ребер. А я важно восседала верхом на хохочущем Егорке, несколько мстительно наблюдая за его мучениями. И совсем не пугалась многочисленных о-очень многообещающих взглядов.
- Ладно, - возвестила спустя несколько минут. - Я верю. Теперь верю...
Что такое дом? Я над этим вопросом совсем недавно думала. Дом - это место, где есть любимые тобой люди. Семья. Самые близкие родственники или знакомые-друзья. И теперь получилось немного забавно - у меня несколько домов так вышло. Балаково, вот, мой бывший город, и любое место, где будет Егор. Последняя уверенность, наверное, и спасла меня тем вечером, когда приехали в Североуральск. Настроение было тогда до небес: увидела ставшие родными горы, вдохнула особенного воздуха, проехала по памятным улицам к дому, где с замершим сердцем заметила горящие окна нашей квартиры... Через несколько часов я очень похвалила саму себя, что по наитию оставила Егорку на скамейке перед подъездом, решив все же сначала немного подготовить старшее поколение к таким... переменам. Тогда я была такая наивная, думала, что все будет хо-ро-шо...
Открывшая дверь мама уставилась на меня, как на призрак и смотрела так с минуту, а то и больше. Заинтересованный папа тоже выглянул и сразу же нахмурился. И первый звоночек в голове - сейчас что-то будет...
И было. Папа затащил меня внутрь. Никто и не обнял. Смотрели как прокуроры, и я словно в прошлое окунулась, когда мне было лет тринадцать-семнадцать, и я поздно возвращалась домой. Но все началось, когда первой нарушила молчания и так весело спросила, что с ними случилось? Тут они оба взорвались. Хорошо что орала только мама. Бесновалась, обвиняла, называла меня распоследней дурой... Папа только рядом стоял, скрестив руки на груди, но смотрел так... ему и говорить ничего не нужно было... Нет, главное, что он все же молчал. Его бы крик я точно не выдержала. И не смогла бы спокойно отстоять, ни слова не проронив, отстранено наблюдая за метаниями мамы. И уйти тоже, захлопнув дверь и быстро сбежав по лестнице, не слушая призывов, а скорее приказов вернуться.
Это моя жизнь. Но все же...
Не сбавляя темпа, цапнула явно встревоженного парня за руку и потянула за собой. Но уже скоро бег перешел на быстрый шаг, а он уже на прогулочный. И обида выветрилась из головы, осталась в родительской квартире, скрытая несколькими дорогами и высокими деревьями парка. Люди еще прогуливались по затейливым тропинкам, но я выбрала самую дальнюю, скрытую раскидистым кустом шиповника. Так что не было лишних, раздражающих взглядов. Я забралась на жесткие доски с ногами, обняла Егорку, уткнувшись носом в его грудь, и так сидела неизвестно сколько.