Аккуратно пришив ему лапку, мужчина приметил на её внешней стороне небольшую надпись, совсем небольшую, но аккуратно сделанную на стопе. Это было явно не похоже на заводской шеврон. Такие надписи обычно специально выполняют на заказ.
"Я буду с тобой даже тогда, когда меня не будет рядом"
Мужчина покрутил игрушку в руках, теперь несложно было догадаться, чем именно эта игрушка была так дорога Злате. Всему нашлось вполне логичное, хоть и печальное объяснение. Большинство людей, склонны цепляться за вещи, которые когда-то принадлежали близким людям. Хорошо, что он уже давно перестал этим грешить.
***
Вернуть игрушку мужчина решил открыто. Конечно, он старался зашить всё аккуратно, но в ряде моментов сделать это было просто физически невозможно. К тому же Павел Аркадьевич как взрослый человек прекрасно понимал, что реакция пациентки может быть непредсказуемой. Когда любимая вещь оказывается кем-то изуродована, мало кто может сохранять спокойствие.
Мужчина зашёл в палату и привычным отстранённым взглядом посмотрел на Злату. Сначала она удивлённо приподняла брови, как бы спрашивая, что он тут делает в это время, а потом перевела взгляд на его руки, которые сжимали её плюшевого мишку.
Сердце внутри девушки заколотилось с утроенной силой и дышать стало невыносимо сложно. Злата за секунду соскочила к постели и подбежала к мужчине так, как это делают маленькие дети, когда им кто-то приносит конфеты. Павлу Аркадьевичу даже показалось, что в женских глазах блеснули слёзы.
Она протянула к нему дрожащие руки, взглядом умоляя отдать то немногое, что было так сильно ей дорого. Он мягко вложил в руки пациентки плюшевую игрушку, затаённо ожидая реакции. Почему-то врач был подсознательно уверен, что Злата сама всё поймёт и обо всём догадается.
— Его резали, да? — тихо шепнула девушка дрожащими губами. В её глазах стояли слёзы, но она держалась из последних сил.
— Я его зашил.
— Почти невидно, — снова тихо почти на грани слуха.
Лёгкая улыбка на девичьих губах, такая слабая, чтобы успокоить то ли его, то ли саму себя.
— Я людей шью, с игрушкой уж точно справится в состоянии.
Грубо и высокомерно, но зато по-настоящему искренне. Злата поднесла ладошку к лицу, смахивая набежавшие слёзы. Её талисман снова с ней, и её равнодушный доктор вернул ей его.
Зашил и вернул, сделав то, чего никто никогда не делал. Просто так позаботился о ней без всяких причин. Просто потому что заметил, что ей плохо. От одного этого осознания захотелось заплакать как маленькой девочке.
Злата подняла подбородок и посмотрела в мужские глаза. Обычные, но такие красивые. Совсем не злые, даже какие-то по-своему печальные. Девушка рассматривала его и чувствовала, что Павел Аркадьевич сейчас обязательно уйдёт, а она очень сильно пожалеет, если не сделает то, чего безумно просит что-то внутри.
Другого шанса не будет, ведь их история закончится через несколько дней, оставшись самым ярким пятном в её воспоминаниях.
Злата выдохнула, встала на носочки и прижилась своими губами к его губам, касаясь мужской шеи тонкими пальцами рук. Осторожно и ни на что не рассчитывая. Она знала, что он оттолкнёт, понимала и мысленно была готова, но он почему-то… не оттолкнул.
8. Нужные реакции
… а он почему-то не оттолкнул.
Лишь ответил на неумелые касания так, что у бедной пациентки подкосились ноги, а сердце и вовсе стало отбивать чечётку. Всегда такой собранный и правильный, сейчас Павел Аркадьевич, напротив, вёл себя как страстный игрок, охваченный азартом.
Внутри сдержанного врача, будто бы начинал разгораться самый настоящий огонь, который девушка чувствовала в каждом его прикосновении. И пусть пациентка знала, что, скорее всего, сгорит в этом чёртовом пламени, она всё равно продолжала лететь к нему, словно мотылёк. Ей было слишком хорошо, чтобы думать о посторонних вещах.
Раньше такого никогда не было. Ни с кем и никогда. Впервые в жизни она ощутила не просто трепетное волнение, а настоящий жар, который проникал в каждую клеточку её тела и заставлял гореть.
Отчасти эти ощущения напоминали девушке вихрь, отчасти пожар, сметающий всё на своём пути. Мужские пальцы путались в русых волосах, сжимали, оттягивали, заставляли подаваться назад, а её губы в ответ распахивались всё тише.
Она позволяла ему всё, просто потому что в головах обоих не было ни одной нормальной мысли: разумное, словно бы окончательно выключилось и испарилось. Павлу Аркадьевичу уже было совершенно наплевать, что эта девушка — его вечно проблемная малолетняя пациентка.
Когда Злата отвечала с таким пылом, всё это уже не имело никакого значения. Она вплотную прижималась к нему, жарко целовала, уверенно цеплялась пальцами за его шею в поисках опоры и отчаянно старалась не упасть.
Было слишком хорошо, чтобы прекратить это безумие и подумать о последствиях. Слишком.
Мужские пальцы ловко бежали по девичьей спине, задирая розовую хлопковую маечку. Желание прикоснуться к её коже било набатом на уровне инстинктов, с каждой секундой всё дальше и уверенней, но Павел Аркадьевич из каких-то последних остатков здравомыслия притормаживал, не переходя грань. В то время как коварные ладошки Златы уже гладили его оголённую спину под больничный халатом.
Очнулся от наваждения мужчина, кажется, только в тот момент, когда его собственная ладонь опустилась на женские ягодицы. И пусть девушка даже не дёрнулась, мужчину от осознания этого прикосновения мгновенно прострелило. Понимание очередной сделанной им глупости потихоньку начинало стучаться в мозг.
Он резко отстранился, тряхнул головой, сбрасывая туман, однако рук с талии Златы почему-то не убрал. Видимо, на инстинктивно. Впрочем, прийти в себя у девушки тоже получилось далеко не сразу. Но, несмотря на это, подсознательно Злата приготовилась к заслуженной выволочке.
Только вот мужчина этого не сделал: просто некоторое время молчал, прожигая её высокомерным взглядом, а потом внезапно не больно, но довольно чувственно сжал её волосы на затылке. Потянул наверх, заставляя встать на носочки и вплотную прижаться к его телу.
— Никогда так больше с взрослыми мужиками не делай, — его строгий шепот пугал куда больше крика и заставлял мурашки бежать по коже. Мужской взгляд пылал и обещал сжечь её в этом огне. — Никогда. Останавливаться никто не будет, поняла?
Злата сглотнула, чувствуя, как вместо ожидаемой паники, к телу постепенно подкатывает волна приятной дрожи. Он отчитывал её, как надоедливого ребёнка, но не отпускал. Кажется, одно воспоминание об этом грозилось стать лучшей фотокарточкой в её жизни.
— Я… — Она хотела сказать что-то едкое и колкое, но за всё это время в её голове так и не появилось ни одной нужной мысли. Инстинкт самосохранения же и вовсе окончательно ушёл в спячку, оставляя её один на один со своими желаниями. — Я сделала то, что хотела и ни о чём не жалею.
Сказала, высокомерно задрала подбородок и посмотрела с нескрываемым вызовом в карих глаз. Только вот он, вопреки её ожиданиям, не выглядел ни дезориентированным, ни удивлённым. Такой же самоуверенный и высокомерный, как и всегда.
— Больше так не делай, — с нажимом в голосе отчеканил врач, сильнее сжимая её волосы и заставляя зашипеть. — Или до конца пойти придётся, ясно?
— Ясно, — тихий и уверенный ответ.
А в девичьих глазах ни капли страха или даже испуга.
Мужчина усмехнулся: упрямая, как ослица, и уверенная в себе как танк. Ещё несколько минут они не отрываясь смотрели друг на друга, не желая уступать один другому, а потом мужчина резко отпустил её и направился к выходу из палаты.