— Наконец-то! А мы вас заждались… Познакомьтесь, пожалуйста. — Она рассмеялась: — Не-ет, не Магомед-Расул…
Мукаш представился:
— Поэт Колдыбаев. Вы переводчик, да? Очень приятно. Мой друг Магомед в Литинституте… Вахтерша сказала, что дома? Мог пройти черным ходом… Я тоже еду на Тверской бульвар, поехали вместе! В институте разыщем Магомеда, обязательно разыщем, выкопаем из-под земли…
Басистый голос пробормотал что-то невнятное. Потом железно щелкнула дверца лифта… Потом?
«Почему, — думал я, — стою, подпирая дверь? С какой стати подчинился девчонке?.. Даргинка? Какая такая даргинка в архимодном коротком платье, на высоких каблуках, с маникюром?.. Что за даргинка — впервые увидев парня, подхватила под руку? Добро бы он ее, нет — сама, первая… Ну и ну!»
А что удивительного? Нет, в самом деле, что тут такого?!
Верно, верно, ничего такого нет, пора привыкать. А что значит «такое» и к чему пора привыкать? Скорей всего, наступило время самому себе признаться, что в душе что-то, помимо сознания, протестует и топорщится. Время идет, люди меняются — непреложная истина. Говорят, я еще не стар. Может быть, так. Говорят, заметно седею. Тоже правда. Полон горских предрассудков. Один я, что ли? Девушка-горянка для меня совсем другое — не то, что сейчас видел.
Плохо спал прошлую ночь, утром не поел как полагается, провалялся полдня. Думал. Какой выход из положения?
Снова лечь, снова думать. Тем более — небритый.
В руке я сжимал рукопись. Таинственную. Даргинка принесла. Наверно, хочет обрадовать. Симпатичная девушка. Правду скажи себе, Магомед (меня так зовут мои сокурсники), разве не симпатичная? Миленькая, тоненькая да еще образованная. Плюс к тому — стихи сочиняет на ходу. Ну что смеешься? Слыхал? При тебе проделала фокус. Называется — экспромт. Ты ведь не сумеешь, тебе завидно? Да?
В этом состоянии полураздражения, полуголода, полусна я поудобнее примял подушку и лег читать.
Чуть не вскочил. На первой странице вот что было напечатано:
Вот это да! Сколько приятных новостей сразу! Думал, что курьерша принесла подстрочник моей скромной повести, вдруг, смотри пожалуйста, два литератора взялись экранизировать роман. И не чей-нибудь, а мой.
Еще интереснее, что соавторы успели рассориться. Зачем бы ей скрываться, просить меня почитать? Что-то нечистое. Кто кого обманывает?
На второй странице список действующих лиц:
«Айгима Бейбулатова, учительница, 22 года.
Хасбулат Ахмедов, кандидат педагогических наук, 32 года.
Хасан, знаменитый сапожник, 27 лет…»
Заметьте — сапожник фамилии не имеет. Пусть он знаменитый — хватит с него и Хасана.
Было в списке еще пять или шесть имен — ни одного похожего на персонажей моей повести. Зачем авторы ссылаются на меня?
Перечитал и не мог не обратить внимания: первой значится Айгима Бейбулатова. Авторша Амина, героиня — Айгима; авторша Булатова, героиня — Бейбулатова. Занятное совпадение!
Ну, я злился, кипел, как масло на огне, брызгался во все стороны. И кровать мне была как сковорода. «Эй, Магомед, — сказал я себе. — Может, обидно, что Мукаш пошел за Аминой — не ты? Заблестели у парня глазки, так ведь и ты, пока не узнал, что перед тобой даргинка, с интересом приглядывался. Будь справедливым. Девушка принесла свое произведение — не злись, не читай голодным, небритым, полудохлым, сонным. Отложи — потом прочитаешь!»
Так я и сделал. Отложил. Хотел было подняться, привести себя в порядок — побриться, переодеться. Сжал кулаки. Зачем сжимал кулаки?
Это что-то особенное — сразу же сморил сон. Наверно, слишком переволновался, устал.
Говорят, старики от волнения спать не могут. Может быть, я, хоть и начал седеть, не совсем еще старик?.
Загадка природы!
Умеете ли вы заказать себе сон?
Только на десятом году жизни со мной жена моя узнала об этом моем умении, просила научить, долго просила, даже расплакалась:
— Ты жестокий, жадный, обо мне думать не хочешь. Ты у меня что ни попросишь, когда-нибудь отказывала? Сколько рукописей твоих перепечатала? Теперь иди в контору, в издательство, в газету — не стану больше тебе печатать… Никогда! Хочу хороший, красивый, цветной сон. Хочу встретиться с мамой, с подругами детства. Каждую ночь вижу цистерны. Нефтяные, мазутные, керосиновые. Ползут одна за другой. Черные, масляные. За что такое наказание? Нет, не буду тебе печатать, пока не научишь видеть радостные сны.