Когда Ричер, Нигли и Стайвесант возвратились в здание Казначейства, их ожидал штатный сотрудник Управления по исследованию средств защиты. Он был примерно одних с Ричером лет и походил на университетского профессора. Звали его Суэйном. Суэйн отвел Нигли и Ричера в помещение, бывшее чем-то средним между библиотекой и лекционным залом.
– Что думает ФБР, мне известно, – сказал Суэйн.
– Вы в это верите? – спросил Ричер.
– Я не считаю это невозможным, – сказал Суэйн. – Однако аналогичным образом у меня нет причин и верить в это. Вы ведь брат Джо Ричера, не так ли?
Ричер кивнул.
– Он любил произвольные рассуждения.
– Я их тоже люблю, – отозвался Ричер. – У вас они имеются?
– У меня такое чувство, что данная ситуация отличается от всего, с чем мне приходилось сталкиваться. Налицо явная ненависть. Все покушения распадаются на две группы, идеологические и функциональные. При функциональном покушении вы считаете необходимым избавиться от кого-то по конкретным причинам политического или экономического толка. При идеологическом – убиваете человека просто потому, что ненавидите его. Однако ненависть, как правило, нетрудно скрыть. Но на сей раз ненависть лезет в глаза. Эти люди пошли на большие хлопоты и немалый риск, чтобы мы наверняка узнали о ней.
– И каков же ваш вывод?
– По-моему, начальный этап выглядит весьма необычно. Те же письма. Подумайте, какой риск с ними связан. Стало быть, они считали, что дело того стоит.
– Хотя оно и не стоило, – сказала Нигли. – Армстронг ни одного их письма так и не увидел. Они попусту тратили время.
– Простое неведение, – отозвался Суэйн. – Вот вам было известно, что мы никогда не сообщаем нашим подопечным об угрозах?
– Нет, – ответила Нигли. – Меня это удивило.
– И никому об этом не известно. Я чувствую, вся эта затея носит личный характер. И нацелена на него, не на нас.
– У вас есть конкретные основания для такого чувства? – спросил Ричер.
– Вам они покажутся наивными, – сказал Суэйн. – Я просто-напросто не верю, что кто-либо работающий или работавший у нас убил бы других двух Армстронгов.
Ричер пожал плечами.
– И вот что еще, – сказал Суэйн. – Думаю, мы ошиблись в подсчетах. Сколько посланий мы получили?
– Пять, – ответил Ричер.
– Нет, – сказал Суэйн. – Я полагаю, их было шесть.
– Где же шестое?
– В Нендике, – ответил Суэйн. – Я считаю, что Нендик, доставивший второе послание, сам представлял собой третье.
– В таком случае их восемь, – сказала Нигли. – Каждое из убийств в Миннесоте и Колорадо следует считать сообщением.
– Совершенно верно, – подтвердил Суэйн. – Вы понимаете, что я имею в виду? Все было направлено на то, чтобы внушить страх. Все их шаги, до единого.
Ричер смотрел в пол:
– А для чего понадобился отпечаток большого пальца?
– Для похвальбы, – ответил Суэйн.
– Пожалуй, я уступлю искушению, – сказал Ричер, – и уподоблюсь Джо. Я ношу его костюм. Общаюсь с его старыми коллегами. Так что теперь и я попробую пуститься в произвольные рассуждения. Сдается мне, мы кое-что упустили. Думаю, нам следует вернуться к отпечатку. По нашим предположениям, они считают, что установить его происхождение невозможно. Однако я думаю, тут мы ошибаемся. Я думаю, они ожидали, что мы его установим. Предположим, вы произвольным образом выбираете мужчину в возрасте от шестидесяти до семидесяти лет. Каковы шансы, что в течение его жизни у него снимали отпечатки пальцев?
– Довольно высокие, я полагаю, – ответила Нигли.
– Правильно, – продолжил Ричер. – В этом все и дело. Думаю, отпечаток не принадлежит ни одному из этих двух. Думаю, он принадлежит человеку, никакого отношения к ним не имеющему. И они рассчитывали, что отпечаток приведет нас прямиком к нему.
– Зачем им это? – спросила Нигли.
– Чтобы показать нам еще одного Нендика, – ответил он. – Отпечаток стоял на каждом послании, а человек, которому он принадлежал, был еще одним посланием. Однако по чистой случайности они напоролись на человека, у которого отпечатков никогда не брали, так что и найти его мы не смогли.
– Что же получается? – спросил Суэйн. – Все письма были подготовлены заранее?
– Нет, – сказал Ричер, – думаю, они печатали их по мере развития событий. Просто этот палец постоянно находился в их распоряжении.
– Каким образом? – спросил Суэйн. – Они похитили еще кого-то?
– Нет, – ответил Ричер. – Человек этот находится у себя дома. В отличие от его большого пальца.
– У нас в Сакраменто большое подразделение, – говорил Бэннон. – Через час мы будем знать все.
На сей раз Бэннон приехал к ним сам. Они сидели в конференц-зале Секретной службы – Стайвесант во главе стола, Ричер, Нигли и Суэйн по одну его сторону, Бэннон, в одиночестве, по другую.
– Странная идея, – произнес Бэннон. – Что они с ним делали? В морозилке держали?
– Вероятно, – ответил Ричер. – Давали ему немного оттаять и прикладывали к бумаге.
– И что отсюда следует? – спросил Стайвесант.
– Теперь я считаю, что отпечатки обоих этих людей имеются в архивах и что резиновые перчатки они надевали оба.
– Два ренегата, – обронил Бэннон.
– Не обязательно наших, – отозвался Стайвесант.
– Да ладно вам, – произнес Бэннон. – Покажите-ка мне рядовых граждан, палящих по Армстронгу. Нет у вас таких. Кому вообще какое дело до вице-президента?
– Позвольте мне начать сначала, – вмешался Суэйн. – Чем вообще занимается вице-президент?
– Все больше сидит, – ответил Бэннон, – и надеется, что переживет начальника.
Суэйн кивнул:
– Но для чего, собственно, нужен вице-президент в период избирательной кампании? Прежде всего, он нужен в качестве кандидата. Он должен уметь говорить такие вещи, сказать которые кандидат в президенты позволить себе не может.
– А Армстронг был силен по этой части?
– Он был великолепен. Точнее говоря, смертельно опасен.
– И вы думаете, он наступил кому-то на мозоль? Суэйн кивнул:
– Именно эту идею я сейчас и прорабатываю.
– Фактор времени выглядит убедительно, – сказал Стайвесант. – Шесть лет он провел в Палате представителей и еще шесть в Сенате и ни одного угрожающего письма не получил.
– Мы прошлись по четырем направлениям, – сказал Суэйн. – Результаты проверки, проведенной у вас в ФБР, когда его номинировали, ничего не дали. Затем мы просмотрели результаты исследований, проводившихся его противниками во время этой кампании и во время двух прежних. Везде чисто.
– Стало быть, это нечто, случившееся в ходе последней кампании, – сказал Стайвесант. – Он кому-то здорово насолил.
– Кому-то, кто знаком с вооружением Секретной службы, – произнес Бэннон. – Кому-то, кто знает, как осуществляется связь между Секретной службой и ФБР. Кому-то, кто знал, где живет Фрелих. Вы когда-нибудь слышали о том, как определить, утка перед вами или не утка? Она должна выглядеть как утка, крякать как утка и ходить как утка. Я по-прежнему придерживаюсь нашей теории. Только теперь считаю, что оба плохих парня из ваших. То есть, конечно, если сейчас не зазвонит телефон и не выяснится, что Ричер прав.
Телефон тут же и зазвонил. Бэннон подхватил его, нажал кнопку, а потом просто слушал, не больше восьми-девяти секунд.
– Сакраменто? – спросил Стайвесант, когда Бэннон отключил телефон.
– Нет, – ответил Бэннон. – Звонок местный. Нашли винтовку.
Покинув Суэйна, они отправились в лабораторию ФБР, где уже собралась команда экспертов. Все они очень походили на Суэйна, вытащенные из дома ученого обличья люди.
– «Вайми» МК-2? – спросил Бэннон.
– Несомненно, – ответил один из экспертов. – Мы окурили ее, рассчитывая найти отпечатки. Безнадежно.