– Но как же это возможно?
– Возможно, потому что мы видели разные ночи. Две разные ночи, слепленные вместе, – сказал Ричер. – Ключом ко всему является то обстоятельство, что в полночь лента сменяется. Первая настоящая. Она и должна быть такой, потому что показывает, как несколько раньше Стайвесант и секретарша отправляются по домам. Уборщики появились в одиннадцать пятьдесят две. Выглядели они усталыми, но. думаю, управились с кабинетом минут за девять. Что, вероятно, и составляет их обычную норму. Однако после полуночи мы с вами наблюдали совсем другую ночь, Хулио тогда еще не постригся.
– Но ведь дата-то правильная, – сказала Фрелих. Ричер кивнул:
– Так это у Нендика и было задумано.
– У Нендика? Ричер снова кивнул:
– Человек изнутри – это Нендик. На самом деле камера засняла в ту ночь, как сразу после полуночи уборщики ушли, а где-то перед шестью утра из двери пожарного хода появился сам Нендик – в резиновых перчатках и с письмом в руке.
– Да, но мое утреннее появление запись показывает.
– А это была уже третья лента. С шести утра опять пошла подлинная.
В комнате наступило молчание.
– Что натолкнуло вас на эту мысль? – спросил наконец Стайвесант. – Волосы?
– Отчасти. Хотя на самом-то деле задница Нигли. Нендик так нервничал, что не уделил ее заднице никакого внимания. И Нигли это отметила. Так что уборщиков придется отпустить.
Стайвесант отправился в кабинет Нендика, взяв с собой в качестве свидетеля дежурного офицера. Они обнаружили, что кассеты с записями, ведшимися от полуночи до шести утра в течение десяти предшествовавших интересующему их четвергу дней, исчезли. Затем они выбрали наугад некоторое количество лент и просмотрели несколько эпизодов записей на каждой. Просмотр подтвердил, что уборщики никогда не проводили в кабинете больше девяти минут. Так что Стайвесант распорядился о немедленном их освобождении.
Возможностей существовало три: либо под каким-либо предлогом вызвать сюда Нендика, либо послать агентов, которые его арестуют, либо самим поехать к нему домой и провести допрос, пока не вступит в силу и не осложнит все дальнейшее Шестая поправка к Конституции.
– Надо ехать прямо сейчас, – сказал Ричер.
Он ожидал возражений, однако Стайвесант лишь вяло кивнул. Потом включил компьютер своей секретарши и отыскал домашний адрес Нендика.
Дом Нендика стоял на тихой, извилистой улице. Фрелих подкатила прямо к подъездной дорожке. Они вышли на холод и двинулись к входной двери. Стайвесант большим пальцем надавил кнопку звонка. Над крыльцом загорелся желтый свет. Дверь отворилась, прямо за ней в прихожей стоял Нендик. Он выглядел ослабевшим от страха, как если бы новое испытание лишь навалилось на него поверх старых. Они вошли. Нендик закрыл за ними дверь и остался стоять у нее, точно часовой.
Он так ничего и не сказал. Стайвесант положил ему на плечо руку, развернул кругом. Подтолкнул в сторону кухни. В кухне тот сел на табурет за стойкой для завтрака.
– Имена, – произнес Стайвесант.
Нендик молчал. Он делал над собой усилия, чтобы молчать.
Ричер вышел в гостиную. Над камином была устроена низкая полка, на которой стояли шесть фотографий в латунных рамках. Все шесть изображали Нендика и женщину. День свадьбы, пара отпусков. Фотографии детей отсутствовали.
Ричер возвратился на кухню.
– Мы можем вернуть ее вам, – сказал он. Нендик неотрывно глядел в дальнюю стену.
– Когда они приходили за ней? – спросил Ричер.
Нендик молчал. Из прихожей вышла и протянула что-то Ричеру Нигли. Это был конверт. Внутри лежала сделанная «Поляроидом» фотография сидящей на стуле женщины. Белое, испуганное лицо. Жена Нендика. Она держала в руках экземпляр «Ю-Эс-Эй тудэй». Нигли вручила ему другой конверт. Еще один снимок. Та же женщина. В той же позе. Та же газета. Но за другое число.
– Доказательства жизни, – сказал Ричер.
Потом Нигли передала ему почтовый конверт из плотного бурого картона. Внутри находилась коробочка. В коробочке лежал ватный тампон. А поверх тампона – палец. Ричер кивнул и возвратил коробочку Нигли. И решил рискнуть.
– Стайвесант и Фрелих, пожалуйста, подождите в прихожей.
Оба послушно покинули кухню.
Ричер приблизил свое лицо к лицу Нендика.
– Ладно, они ушли, – сказал он. – Теперь здесь только мы. А мы не из Секретной службы. Мы не напортачим, как они. И потому сможем вернуть ее. Живой.
Нендик откинул голову назад, открыл рот. Потом закрыл. В глазах его плескался ужас. А после глаза его закатились, и Нендик свалился с табурета.