Руководители ГДР во главе с Ульбрихтом, Пиком и Гротеволем ради их личной безопасности были доставлены 17 июня в Карлехорст. Мой коллега Алексей Каретников вместе с Карлом Ширдева-ном, членом Политбюро, взяли на себя дежурство в здании ЦК СЕПГ. Ульбрихт спросил меня, как он мог бы отсюда позвонить Ширдевану. Я проводил его в кабинет, где ранее работал Чуйков, а теперь располагался Семёнов, и показал ему на правительственный телефонный аппарат. Ульбрихт набрал номер, но трубку поднял Каретников. Чрезвычайное положение есть чрезвычайное положение, подумал я, а то бы трубку взял Ширдеван. Потом к телефону подошел Ширдеван. Ульбрихт коротко спросил: «Как дела?»
Как я узнал на следующий день от Каретникова, Ширдеван ответил: «Несколько сот пьяных людей разбили оконные стекла на первом и частично на втором этажах и собираются проникнуть в здание ЦК». Ульбрихт отреагировал неожиданным для меня образом: «Конец!» — только сказал он и сильно побледнел.
Тот факт, что я оказался свидетелем его минутной слабости, был ему очень неприятен.
Советские танки днем вошли в Берлин. Кроме того, уже вступил в силу вышеупомянутый приказ Дибровы. Танки, например, стояли на правой стороне улицы Унтер-ден-Линден в направлении Тиргартена, что в Западном Берлине. Вокруг машин после обеда собралось много молодых людей. Они затерялись среди молодых советских танкистов. Вскоре послышались звуки игры на аккордеоне и на губной гармошке. Молодежь танцевала вокруг танков и пела песни. Однако ситуация была далеко не безобидная. В ночь на 19 июня во исполнение приказа о чрезвычайном положении в советском секторе Берлина был приговорен к смерти и расстрелян как зачинщик беспорядков некий Вилли Гетлинг.
О тогдашних волнениях в ГДР и их причинах много написано. В книгах и публикациях, вышедших в ГДР, писали, что «враги социализма» предприняли «попытку контрреволюционного путча», которая «управлялась вражескими спецслужбами и агентами империалистических государств». Только вскользь было отмечено, что в Берлине и некоторых других городах ГДР прошли забастовки рабочих и демонстрации, что имеются упаднические настроения среди трудящихся. Реальные причины волнений, которые в то время держались в секрете для широкой общественности, состояли в том, что увеличение норм выработки 28 мая 1953 года и другие мероприятия, проведенные в контексте решений второй партийной конференции 1952 года, на которой было провозглашено построение социализма в ГДР, привели к элементарному ухудшению условий жизни. Оттуда и угроза конца для Ульбрихта. Вскоре посыпался град постановлений, решений и мероприятий руководства ГДР, направленных на «повышение жизненного уровня», «улучшение условий жизни», «снижение цен», «повышение пенсий» и странным образом поставленное на последнее место «повышение производительности труда». Советский Союз предпринял важные коррективы в пользу ГДР. 1 января 1954 года ГДР были переданы последние 33 государственных акционерных общества. СССР простил ГДР в 1955 году еще остававшиеся репарационные платежи. Конечно же это было нелегко для Советского Союза, в котором в то время не было завершено восстановление собственной, разрушенной в годы войны экономики.
«ИСТИННЫЕ ЗАЧИНЩИКИ». 1953 год
Это произошло, вероятно, 20 июня. В тот день грузовик привез в Карлсхорст около пятнадцати молодых людей. Это были участники демонстраций протеста, которые были арестованы народной милицией на улицах Берлина. Семёнов допрашивал их лично. Он задавал мягкие и вежливые вопросы. Допрос, больше походивший на разговор, продолжался около часа. В конце Семёнов крепко пожал каждому руку и отпустил домой. Когда демонстранты ушли, кто-то сказал, что «истинных зачинщиков» будут допрашивать только через несколько дней.
И в самом деле, 26 июня я и мой друг Юра Тимофеев были вызваны к руководителю секретариата СКК в Германии полковнику Втюрину. Он предоставил нас в распоряжение одного полковника Советской армии. Тот объяснил, что мы должны освободить комнату на втором этаже рядом с кабинетом, который ранее занимал Чуйков, то есть вынести из нее всю мебель. Через полчаса все было готово. Полковник осмотрел комнату и приказал нам еще удалить занавески и вырвать телефонные провода. Он продемонстрировал нам, как это следует сделать. Комната, которую мы очистили, была единственной, в которой на окне была массивная стальная решетка. После того как все было приготовлено, полковник встал перед дверью и достал из кобуры свой пистолет ТТ. «Теперь вы можете идти, спасибо», — сказал он нам сурово. К нашему удивлению он зарядил свой пистолет и снял его с предохранителя! И мы оба подумали: что за чудовища должны быть сегодня доставлены для допроса, «истинные зачинщики»?