Шахназаров упрятал изложение моей точки зрения в письменный стол. Однако заместитель начальника отдела, которому я дал копию моего заключения, дал ход делу: об этом узнала Комиссия партийного контроля. Когда Академия общественных наук при ЦК КПСС объявила о защите докторской диссертации, я, будучи тогда исполняющим обязанности заведующего сектором отдела, способствовал тому, что мой коллега поставил в известность о нашем вердикте ректора Академии Вадима Медведева. Он изложил ректору три упомянутых выше пункта. Как рассказывал потом мой коллега, Медведев сначала внимательно выслушал его, а затем сказал, что ему уже много раз звонил член Политбюро и секретарь ЦК КПСС Черненко и спрашивал, почему все время откладывается защита докторской диссертации Абрасимова. Мой коллега посоветовал назвать в качестве причины этого нашу оценку. «Вы сможете сделать это, когда сами окажетесь на этом месте», — сухо отреагировал Медведев и при этом показал на свое кресло. Защита состоялась. Присутствовавшие на ней доктора и профессора пришли в полный восторг. Один из них даже выразился в том роде, что эта работа якобы представляет собой нечто новое в советской исторической науке. Это, право же, не было преувеличением, если принять во внимание то, что ученые Академии никогда прежде не использовали шифрованные телеграммы или секретную дипломатическую почту. Понятно, что их привели в неописуемый восторги растрезвоненные Абрасимовым секретные строки переговоров Брежнева с Хонеккером.
Чтобы завершить портрет Абрасимова, еще одно маленькое сравнение. Как и посол Пушкин, Абрасимов получил в подарок от руководства ГДР, на этот раз через Хонеккера, разборный дачный домик. Не проинформировав никого об этом и лично приняв подарок, он поступил иначе, чем Пушкин за 10 лет до этого. Более того, он попросил прислать в Москву монтажную бригаду со строительными материалами, арматурой, красками и так далее. И как можно прочитать в мемуарах посла ГДР Винкельмана, Абрасимов не постеснялся предъявить по телефону претензию по поводу водопроводных кранов и поручить посольству возместить свои расходы на телефонные переговоры.
В настоящее время он проживает на этой даче в одном из фешенебельных пригородов Москвы, в 40 километрах от столицы. «Пушкинская» же дача была по его предложению в свое время отдана детскому пансионату Министерства иностранных дел.
ПО СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ С ТОМАСОМ ДЕЛЕРОМ. 1964 год
После моего второго шестилетнего пребывания в Берлине летом 1963 года я опять вернулся в Москву. Меня назначили первым секретарем Третьего европейского отдела, в компетенцию которого входили отношения с ГДР, ФРГ и Западным Берлином. На этот раз круг моих обязанностей лежал в секторе Федеративной Республики Германии.
В 1964 году в Москву приехал вице-президент Бундестага Томас Делер — в свое время активный противник нацизма, чрезвычайно симпатичный и приятный человек. Делер приехал в нашу страну не как турист. Его пригласил в гости Никита Хрущёв, бывший в то время первым секретарем ЦК КПСС. Руководство Третьего европейского отдела поручило мне сопровождать Делера в его поездке по Советскому Союзу. В качестве переводчика был привлечен тогдашний второй секретарь нашего отдела Владислав Петрович Терехов, позднее ставший послом Российской Федерации в Федеративной Республике Германии. Мы показали гостю Москву, посетили Ташкент, Минск, Киев и Сочи.
В Киеве в честь Делера дали обед. Принимающей стороной был заместитель председателя Верховного Совета Украинской Советской Социалистической Республики. За столом разместились приблизительно 12 человек. Мы как раз были заняты тем, что пробовали знаменитый украинский борщ, когда хозяин неожиданно встал и произнес короткую речь на украинском языке. Ее текст был отпечатан на одном листе бумаги. После этого оратор сел, и в зале наступила тишина. Делер посмотрел на меня вопросительно, и я быстро прошептал ему через плечо Терехова, что мы оба не понимаем украинского языка. Пауза длилась 20 секунд. Терехов тихо поинтересовался у меня, что ему делать. «Вкусный борщ?» — спросил я его. «Да, даже очень» — ответил он. «Тогда продолжай есть дальше» — шепнул я, не глядя на него. Тут хозяин громко задал вопрос: «Почему речь не переводится на немецкий язык?» Я взялся ответить: «Мы с господином Делером посетили четыре разные советские республики — Узбекистан, Белоруссию, Украину и Российскую Федерацию. Господин Делер — гость Верховного Совета СССР. Мы, сопровождающие его лица, — германисты и кроме русского языка говорим только по-немецки».