Брежнев опустил голову и дважды медленно повторил: «Гийом, Гийом. Мне эта фамилия неизвестна. Андрей (обращаясь к Громыко), может, ты знаешь эту фамилию?»
Громыко отрицательно покачал головой и заявил: «Нет. Фамилию Гийом я слышу в первый раз». Советское руководство дистанцировалось от акции секретной службы ГДР. По крайней мере, так это выглядело.
Несколько позднее я был свидетелем другого случая потери памяти.
В конце беседы Брежнев попросил федерального канцлера о разговоре с глазу на глаз. Оба министра иностранных дел тотчас же молча встали и покинули комнату. Беседа продолжалась около 30 минут. Брежнев попросил у немцев кредит. На вопрос о величине желаемого кредита наш генеральный секретарь назвал сумму в 400 миллионов дойчмарок. После короткого размышления Шмидт ответил: 200 миллионов! Брежнев просил набавить хотя бы еще немного, но Гельмут Шмидт покачал головой и сказал: «В настоящий момент Федеративная Республика Германия не может предоставить больше». Честно говоря, я готов был провалиться от стыда сквозь землю. Такого рода неприятную ситуацию я переживал впервые в своей жизни, а ведь я как-никак все же переводил более 20 лет переговоры на высшем уровне. А наш генеральный секретарь вообще не испытал какого-либо стеснения.
Окончание этой встречи дало возможное объяснение того, почему он ничего подобного не ощутил. Было похоже, что подтверждается мое впечатление о затемнении сознания у Брежнева, поскольку в следующий момент он наклонился ко мне и таинственно произнес: «Попросите, пожалуйста, ВАШЕГО КАНЦЛЕРА, чтобы он разрешил вам предоставить мне один экземпляр записи этой беседы!» Брежнев принял меня за немецкого переводчика!
Я не сразу нашелся. Что же я должен был сказать немецкой стороне? Перевести его слова означало бы то же самое, что объявить, что у нашего генерального секретаря «не все дома».
В ожидании перевода Гельмут Шмидт смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Наконец я нашелся и симпровизировал: «Господин Брежнев сказал мне, чтобы я не затягивал с записью этой беседы».
ИСКУССТВО ПЕРЕВОРАЧИВАНИЯ СТРАНИЦ. 1978 год
Летом 1978 года переговоры Брежнева и Хонеккера опять проходили в Крыму. На этот раз они встречались на территории резиденции Брежнева внутри грота. Перед обоими партийными лидерами лежали листы с нужными текстами. Первым начал Брежнев. Он медленно читал свой текст, а я переводил на немецкий. Бруно Малов, в то время заместитель руководителя отдела международных связей ЦК СЕПГ, должен был переводить на русский язык слова Хонеккера.
Примерно в середине выступления я услышал из уст Брежнева одну несуразную фразу, которую невозможно было перевести. Анатолий Блатов, помощник Брежнева, тоже обратил на нее внимание. Я подал ему знак: смочив языком указательный палец, я потер его несколько раз о большой палец той же руки. Мне хотелось, чтобы он понял по этому жесту, что страницы Брежнева, наверное, слиплись. Блатов это сообразил. Он поднялся с места, склонился над бумагами Брежнева так низко, что тому даже пришлось отклониться назад, и отделил друг от друга две слипшиеся странички. Одну он положил справа, другую — в стопку еще не прочитанных страниц. Обо всей этой сцене едва ли стоило упоминать, если бы не поведение Брежнева, очень характерное для его тогдашнего физического состояния. Брежнев сконфузился и сердито смотрел то на Блатова, то на меня. Казалось, до него не дошло, что в его тексте произошел разрыв. Эрих Хонеккер, который не знал русского языка и целиком зависел от перевода, и подавно ничего не понял.
КАК ХОНЕККЕР УКРЕПЛЯЛ ВЕЧНУЮ ДРУЖБУ. 1982 год
Небольшая группа из четырех коллег поехала в начале лета 1982 года в Берлин, где должно было состояться совещание братских партий по вопросам движения в защиту мира в капиталистических странах. Этой встречей у нас занимался международный отдел ЦК КПСС под руководством Бориса Пономарева, в компетенцию которого входили рабочие партии капиталистических стран и стран третьего мира. Я работал тогда в отделе ЦК по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран и поехал исключительно как эксперт по ГДР. Я должен был словом и делом помогать своим коллегам.
Немецкую группу возглавлял Манфред Файст, руководитель отдела в ЦК СЕПГ и брат жены Хонеккера. Мы не виделись с ним к тому времени уже примерно 25 лет. После ужина на первой встрече мы обнялись. Манфред весело воскликнул: «Ну, Саша, как дела? Все замечательно?»