В 4-м издании резолюция выглядит так: «Товарищ Сталин, вопрос довольно сложный. Я не хотел бы решать его, не посоветовавшись с вами». Подпись — Ленин.
Среди моих знакомых и друзей есть много журналистов. Еще до перестройки и после нее я часто предлагал эту историю некоторым из них, но никто при этом не пошевелил и пальцем. Было ли это проявлением их осторожности, трусости?
А те из моих соотечественников, которым около 60 или 70 лет и которые не отучились еще от слепого повиновения, оправдывают упомянутую здесь фальсификацию беспомощным молчанием или ссылками на то, что страна находилась тогда в сложной внешней и внутриполитической ситуации. Такого рода фальсификаторов я назвал бы «вечно вчерашними» — прозвище, которое в Германии достаточно известно и понятно из ее недавнего прошлого.
МИТИНГ В ПАРКЕ ЛЮСТГАРТЕН. 1991 год
Через 50 лет после начала Великой Отечественной войны я уже почти девять лет находился на пенсии. Советский комитет ветеранов войны предложил мне полететь в Берлин и выступить там на большом митинге по случаю 50-й годовщины нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. Это должен был быть не такой рядовой митинг, в каких мы постоянно принимали участие у себя дома или в ГДР. У меня не нашлось времени как следует подготовиться, потому что предложение приехать я получил всего за два дня до выступления. Ответственность была огромная. Я же был там совсем один, и более 20 тысяч участников митинга видели во мне официального представителя Советского Союза, каким я в действительности не являлся.
Встреча ветеранов ОМСБОН НКВД СССР на стадионе «Динамо». Третий справа — А.Я. Богомолов. Москва 1990-е годы
Ветераны Великой Отечественной Александр Богомолов и Лев Шерышевский. Они вместе воевали в ОМСБОН НКВД СССР. Москва, стадион «Динамо» 1990-е годы
Александр Яковлевич Богомолов — таким его помнят по совместной работе в Германии в 1960-1970-е годы
Александр Богомолов часто проводил свой отпуск на Валдайской возвышенности, у берегов Селигера. Рыбачил, мастерил. Россия, озеро Селигер 1960-е годы
Александр Богомолов демонстрирует только что завершенную работу по дереву. Слева жена друга Андрея Мельникова — Евгения. Россия, Валдай, Селигер 1960-е годы
«Вторая жизнь» Александра Богомолова, известная только самому узкому кругу друзей — ремонт ювелирных украшений из драгметаллов и резьба по дереву. Это увлечение на профессиональном уровне «заряжало» талантливого Александра Яковлевича новой энергией. «Рабочий уголок» в квартире Богомоловых и сегодня хранит память о хозяине. Москва 1990-е годы
Мое выступление с самого начала было импровизацией, своего рода экспромтом. Я вовсе не хотел скрывать свое чувство неуверенности. Я спросил себя, первым делом, как мне обратиться к ним, уважаемым участникам митинга? Почему я, русский, должен выступать здесь сегодня, 22 июня 1991 года первым? Поскольку я целых 12 лет проработал сначала в Советской контрольной комиссии в Германии, а затем в советском посольстве в Берлине, начну-ка я, пожалуй, словами «Дорогие товарищи!». Но ведь я целых шесть лет проработал и в советском посольстве в Бонне. Поэтому, возможно, мне следует начать обращением «Дамы и господа!» или просто «Друзья!».
Стоя за ораторской трибуной, я увидел перед собой много пожилых людей. Это, должно быть, были в большинстве своем бывшие солдаты и офицеры вермахта. Также и я четыре года войны был рядовым солдатом. В моих воспоминаниях проплыли мои детские годы, тот момент, когда мои родители со мной и моей сестрой Мариной в 1924 году приехали в Берлин. Именно в этом городе я начал говорить по-немецки. Однако мое слишком глубокое копание в прошлом могло произвести неблагоприятное впечатление на участников митинга. И я наконец выбрал корректную общеупотребительную форму: «Уважаемые дамы и господа! Дорогие друзья! Это обращение относится ко всем почти восьмидесяти миллионам граждан вашей прекрасной страны…» Я думал над тем, что бы такого все они хотели услышать от меня, чего не знали сами 50 лет назад. Все эти слова я произнес на берлинском диалекте, что вызвало одобрение у многих присутствовавших. При этом мне вспомнились слова известной немецкой песенки: «…а у меня таки еще остался чемоданчик в Берлине…».
Мой голос продолжал звучать в микрофон: «Собственно говоря, вы здесь знаете лучше, какие цели преследовал Гитлер в той войне против Советского Союза ровно пятьдесят лет назад. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные выступления и документы той поры — “ликвидация”, “тотальное разрушение и уничтожение России как государства”, “тотальное онемечивание”, “тотальная война” и так далее. Что другого оставалось нам делать в той ситуации? Победить или умереть — перед этим выбором стоял Советский Союз в Великой Отечественной войне. И наш собственный словарный запас тогда, соответственно, стал суровым и жестоким. “Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой…”— поется в одной нашей известной песне. 19 июня 1941 года у меня был школьный выпускной бал. Мне было восемнадцать лет, и я хотел учиться в Московском архитектурном институте. Но жизнь решила все иначе. Началась война. Я добровольно ушел в армию, стал сапером. И как каждый солдат, я стрелял, взрывал и закладывал мины. Эта война вторглась в каждую советскую семью. Не осталось ни одной семьи, не познавшей горя и страданий. Мы оплакиваем около тридцати семи миллионов человеческих жизней. В 1942 году погибли отец и брат моей жены. Мой двоюродный брат, Леонид Богомолов, провел четыре года в немецком плену.