— А? Что? — очнулся Максим и, заметив мать, суетливо защелкал мышкой. Но Клавдия все же успела выхватить взглядом с монитора несколько слов: «Мои разгоряченные губы обволакивают твой…» Что обволакивают чьи-то разгоряченные губы, Клавдия прочесть не успела, но, глядя на покрасневшее лицо сына и на его бегающие глазки, догадаться было нетрудно.
— Я тут это… Конспект… Засиделся немножко… — промямлил он невнятно, стараясь не смотреть матери в глаза.
— Ох уж этот мне Интернет… — покачала головой мать, сделав вид, что ничего не сообразила. — Иди хоть умойся, я уж и не знаю, как ты сегодня на лекциях высидишь целый день. Завтрак через десять минут.
Ленка зато спала так, что пришлось даже стащить с нее одеяло, чтоб только она подала хоть какие-то признаки жизни.
— Опять вчера читала допоздна? — Клавдия покачала головой и подняла с пола книжку. «Фонтаны любви» какой-то Марианны Рональдес. — Это вот эта бурда так тебя увлекла?
— Ма-ама… — Лена выхватила у нее из рук книгу и сунула ее под подушку. — А что, нельзя?
Что было ответить? Клавдии на какое-то мгновение стало немного не по себе. Не по себе от того, что сын ее всю ночь напролет занимался за компьютером какими-то непристойностями, дочь читает всякую чушь, содержание которой наверняка тоже далеко не целомудренно, а она, мать, даже не может им этого запретить, потому что — свобода, господа, демократия-с!
— Поторопись к завтраку, — коротко сказала она, тяжко вздохнув.
— Может тогда выйдешь? — фыркнула в ответ Ленка. — Мне одеться надо.
— Так одевайся, — пожала плечами мать. — Ты что, меня стесняешься?
— Кане-ешна! — ответила Ленка, посмотрев на Клавдию так, будто она ей не мать, а какая-то посторонняя женщина. Даже не женщина, а скорее мужчина.
Ну вот, дождалась. Уже родная дочь начинает ее стесняться. Ничего не оставалось, как выйти и поспешить на кухню готовить завтрак.
7.45
— …Вот ё мое, и че с ней делать? Слушай, может бросим до весны, пока не оттает?
— Ага, пока не оттает… А вызов? А местные? Сбегутся, блин, и давай во «Времечки» всякие звонить. А собаки?
Два санитара стояли на небольшом пустыре и с тоской смотрели на посиневший человеческий труп, который буквально вмерз в лужу. Вокруг никого не было, если не считать пары дворняг, перебегавших с места на место в полусотне метров. Наверное, ждут, пока эти люди уберутся, чтобы погрызть мясца.
Тело было маленькое, похоже на детское. Но это был не ребенок, а скорее старик. Или старуха. Разобрать сейчас было практически невозможно. Кожа, как пергамент, обтянула череп и костлявые руки, редкие седые волосы на голове торчали клочьями, а одежда была вся перепачкана и тоже стояла колом. Видно, после того дождя, который прошел пару дней назад, замерзла и превратилась в панцирь.
Домов вокруг пустыря не было. Метрах в ста на дороге была автобусная остановка. Неизвестно, зачем ее тут сделали.
Остановка называлась «Поликлиника», хотя никакой поликлиники тут в помине не было уже года два. И даже удивительно, что кого-то вообще занесла сюда нелегкая. Вот ведь не сидится людям по домам. Лазят где попало, а потом еще удивляются, почему это жмурики валяются везде, куда ни сунься.
— И че делать? — спросил один из санитаров, тот, что помоложе. Спросил даже не товарища, а, скорее, самого себя. Потому что отлично знал ответ на вопрос. Но жуть как не хотелось брать в трясущиеся после вчерашнего руки лопату и выдалбливать эту «находку» из мерзлой земли. — И кого, блин, сюда нелегкая занесла? Кто его вообще нашел? А, Колян?
— А че ты, Юра, у ментов не поинтересовался? — ехидно ухмыльнулся Колян, доставая из кузова труповозки лом и лопату. — Они ж тут целый час крутились.
Машина с экспертами уехала минут десять назад. Покрутились тут, пофотографировали маленько, посадили в тачку мужика, который этого жмурика нашел, и укатили. Сразу ведь понятно — бомж очередной скопытился. А делов вокруг него столько, как будто это был нормальный человек.
— Ладно, не хрен лясы точить, я тут до обеда торчать не собираюсь. — Колян кинул Юре лопату, поплевал на ладони и с размаху всадил лом в мерзлый грунт.
— Слушай, а может, тросом за ноги привяжем, дернем машиной и… — Юра с тоской смотрел, как Колян долбит лед.
— Ага… — Колян быстро вспотел и расстегнул телогрейку. — Сначала одну ногу оторвем, потом другую. И так всего по частям, да? Работай лучше давай, чего пялишься?