— Ага, морг, — ответил Степан. — А что такое?
— Скажите, Редькину Дарью Александровну еще не вскрывали? Она поступила вчера как неопознанная.
— Нет, не вскрывали. И не будут.
— Как это, не будут? Почему?
— Потому и не будут. А че, труп криминальный? Родственники вон за ней приехали.
— Уже приехали? — перебила Дежкина санитара. — А кто приехал?
— Федоричев Антон Иваныч. Или Ильич. Вот он, в соседней комнате.
— Не отдавать! Ни в коем случае не отдавать. Пока не проведете вскрытие — не отдавать никому.
— Да не могу я. Нет у нас патологоанатома, какое может быть вскрытие. И потом, не было такого распоряжения.
— Так вот вам мое распоряжение. Не отдавать ни в коем случае! — потребовала Клавдия.
— Вот большое вам спасибо. Вы мне постановление с печатью привезите, тогда распоряжайтесь. Есть у вас такое постановление?
Постановления у Клавдии не было.
Антон Ильич между тем прохаживался по холодильному отсеку и с интересом поглядывал на торчащие с полок голые пятки. Интересно, а какие из них ее…
— Есть. Есть у меня постановление, — соврала Клавдия. Главное сейчас выиграть время. А постановление она из прокурора выбьет. Только бы сейчас старушка не уплыла.
— Ладно. Не отдам, — почему-то обрадовался санитар. — А то этот, родственник… Прям сейчас ее под мышкой отнести готов. Не терпится ему.
— Завтра утром я с постановлением у вас, — сказала Клавдия и повесила трубку.
Это было приятно. Хоть какое-то развлечение, а то за целую смену только один раз ошиблись номером. Интересно будет посмотреть на рожу этого потного коротышки, когда он узнает, что не получит свою бабульку.
— А где она? Можно мне пока посмотреть? — спросил Антон Ильич, когда Степан вернулся в холодильник. Он выбрал одни подходящие пятки и загадал — если угадал правильно, то поедут отдыхать летом в Пицунду, а если неправильно, то сделают в квартире хороший ремонт.
— Смотри. Мне что, жалко? — Степан пожал плечами. — Пошли, покажу.
Нет, он ошибся. Старуха лежала в другом месте, и пяток ее совсем не было видно. Федоричев посмотрел на ее посиневшее, словно пергаментом обтянутое лицо и подумал, что да, смерть действительно не красит никого.
— Она?
— Она. — Он кивнул и посмотрел на часы. — Она, моя мать…
— Вот и хорошо, что опознали. — Степан снова накрыл старуху брезентом. — Завтра днем позвоните, мы вам скажем, когда можно забрать.
— В каком это смысле, когда забрать? — растерялся Антон Ильич. — Я думал, уже сейчас можно. Если вы насчет гроба, то я думаю, можно будет как-то договориться. — Он как-то неприятно подмигнул всем лицом и полез в карман.
— Нет, мне на это дело класть… — Степан ухмыльнулся и пожал плечами. — Из Московской прокуратуры распорядились бабку пока не выдавать.
— Из прокуратуры? — Лысина Федоричева опять покрылась потом. — А, вы, наверно, имеете в виду Клавдию Васильевну. Ой, не волнуйтесь, это наша знакомая, она еще не в курсе. Так что я заберу, а вы ей потом скажете, что Антон Ильич разрешил.
— Ага, спасибо. — Степан ухмыльнулся. — А меня посадят потом. Вот сам с ней и договаривайся. Пусть она мне позвонит и даст письменное разрешение. А пока извини, старик… Гутен морг.
18.05
— А я тебе в десятый раз говорю — никакого возбуждения дела не будет! — Прокурор стукнул кулаком по столу. — То она, понимаешь, бегает от меня с Лобцевым этим, то старушку пришили.
— Это не я бегаю. Это Лобцев бегает на свободе. Вы же его отпустили?
— Обстоятельства изменились, Дежкина, — строго сказал прокурор.
— Вы его отпустили, Владимир Иванович, вот и все обстоятельства.
— Сейчас еще не время, Дежкина, сколько тебе говорить?
— А когда время подойдет, что вы скажете? Да вас и спрашивать не будут.
Так и раструбят — Малютов покрывал Лобцева.
Прокурор нервно заморгал, задергался на стуле.
— Владимир Иваныч, там убийство, — продолжала стоять на своем Дежкина. — А если тело уплывет, то вообще никаких доказательств не будет. Вон как они спешат.
— Все равно. — Он покачал головой. — У нас и так «висяков» столько, что… Знаешь, за нераскрытые дела по головке не погладят.
— Так раскройте! — резанула она его снова по самому больному. — Хотите, я дело Лобцева доведу?
— Клавдия, ну ты же знаешь, что сейчас такой сложный период в нашей стране, что…
— У нас, Владимир Иваныч, этот сложный период всегда будет. И вы это понимаете не хуже меня. Так и скажите: «Дежкина, на меня давят. Клавдия, у меня руки связаны». И я все пойму.