И эта сухая канцелярская фраза как лезвием полоснула по мозгу. Ну конечно, как она могла сомневаться. А теперь он сидит и спрашивает, по какому она вопросу.
— Вчера вечером произвели вскрытие, — сказала она спокойно, внимательно наблюдая за реакцией этих двух людей.
— Мы знаем, — так же спокойно ответил Федоричев, как будто речь шла не о женщине, которая его вырастила, а о совершенно постороннем предмете.
— А я знаю, что вы знаете. — Клава улыбнулась одними губами.
Это было как поединок, как дуэль. У кого больше выдержки, тот и победил. Обычно Клавдия заранее знала, что сможет победить, была уверена, что у нее нервы окажутся крепче, потому что она права. Но, вглядываясь в эти непроницаемые, каменные лица, она вдруг почувствовала, что сейчас такой твердой уверенности в ней нет. У этих людей нервы, как канаты. Если у них вообще есть нервы.
— И что показало вскрытие? — спокойно спросил Федоричев, вдруг одним махом перехватив инициативу.
— Смерть от переохлаждения, — ответила Дежкина.
— Тело уже можно забрать? — Теперь уже он задавал вопросы, а она должна была отвечать. Это никуда не годилось.
— Можно. Но я пришла не за этим.
— А за чем? — Федоричев слегка приподнял бровь, как будто был немного удивлен. Нет, он действительно хорошо держится.
Клавдия вдруг отвернулась от него и повернулась к Светлане. Интересно, а у нее какие нервы?
— Я пришла посоветовать вам самим прийти. И нам будет легче, и вам, конечно.
Светлана как-то побледнела в одно мгновение, заморгала глазами и быстро залепетала:
— Нет, Клавдия Васильевна, вы все неправильно поняли, мы эту задвижку давно хотели снять, еще на прошлой неделе, а что касается телефона, то…
— Успокойся, милая. — Федоричев положил руку ей на плечо, оборвав на полуслове. — Гражданина следователя это не интересует. Или гражданку? Как вас называть? Может, товарищ следователь?
— Госпожа. — Клава еле сдерживала злую иронию. — Госпожа следователь. У нас ведь теперь все господа.
Все, первая брешь пробита. Теперь нужно долбить в нее, пока не завалили.
— Вы забыли про таблетки, — сказала она Светлане.
— В каком смысле? — осторожно спросил Федоричев.
— Не нужно было говорить, что она лекарства принимала. Кровь у нее чистая была. Таблеток она уже с полгода не принимала. С мая месяца, если быть точным.
— Может, и не принимала. — Антон Ильич нервно дернул плечами. — Может, она нам просто врала, откуда нам знать? Мы же не можем за всем уследить.
— Да-да. «Разве я сторож брату моему?…»
— Какому брату? — настороженно спросил Федоричев. — Нет у меня братьев, я один ребенок в семье.
— Это так, цитата.
— Ой, вы знаете, у нас совсем мало времени. Нам еще нужно за гробом заехать, из морга ее забрать, на кладбище… Так что вы, пожалуйста, если можно, говорите, что вам нужно, а то вы нас задерживаете.
— Ничего, долго не задержу. — Клавдия с удовлетворением отметила, что Антон Ильич вытирает платочком вспотевшую лысину.
— Я, честно говоря, вообще не понимаю, о чем вы говорите, — опять вмешалась Светлана. — Если у вас какие-то вопросы к мужу, то…
— Нет, вы все понимаете, — перебила ее Дежкина. — Или вы просто так Давыдова в постель уложили? Это ведь вы его натолкнули на мысль предложить вам помощь. Лучше алиби не придумаешь.
— Ни на какую мысль я его не наталкивала! — возмутилась Светлана.
Но и только. Ни крика, ни нервов. Вот, наконец, прокололись.
— Значит, Антон Ильич, это для вас не новость? Да уж какая новость? Сами, поди, жену и уговорили?
— Как вы смеете?! — запоздало встрепенулся Федоричев.
— Ну, если бы не знали, сейчас не сидели бы так спокойно, а бросился бы выяснять отношения.
— Ну и что?! — Голос у Федоричева начал дрожать. — То, что моя жена трахалась на стороне, еще ничего не доказывает.
— А я вообще ни с кем не трахалась! — спохватилась его жена. — Почему это вы решили, что я…
— Поздно, — перебила ее Клавдия. — Раньше эта реплика была бы к месту, а теперь вы переигрываете.
— Ну я же тебя просил — помолчи… — Федоричев схватил жену за руку и так сильно сжал, что Светлана вскрикнула от боли.
— Пусти меня, у меня на кухне дел полно. — Она неуклюже перебралась через ноги мужа и ушла на кухню.
Клава с Антоном остались вдвоем. Сидели и сверлили друг друга взглядом. Клава очень хотела, чтобы это было похоже на удава с кроликом, но Федоричев был отнюдь не кролик.
Это был скорее хорек, забившийся в угол. Хоть и боится сам, но голыми руками его не возьмешь — палец может оттяпать.