- Иди ты...
- Я не хочу умирать, не надо, пожалуйста...
- Да что вы его слушаете! Он же попросту издевается над нами... Садист! Нравится мучить? Нравится?! - Рана пульсирует все сильнее, а старик заходится в крике, трясет сухими кулачками.
- Не я, не я, не я...
Боль возвращается, набравшись сил, вцепляется в него и радостно урчит. Пора уходить, здесь делать нечего.
Он лезет к окну, не обращая внимания на крошево стекла, неловко взбирается на завалы.
- Стой! Я... Я пойду, - зло говорит парень. Его ноги дрожат, подкашиваются, но он стоит.
- Хорошо. Дай руку.
Он подхватывает горячее тело и ведёт к окну, а там, перебравшись первым, подхватывает ослабевшего парня. Они оказываются по колено в серой хмари, что движется как живая. Издалека долетает вой.
- Это не больно? - У парня голубые испуганные глаза, им тяжело соврать, но он далеко не новичок.
- Нет. Можешь отдохнуть.
Напряжение отпускает плечи, и он вздыхает. Отсрочка. На сколько ей хватит парня? Он молод, здоров и сил у него куда больше.
Из тумана выступает тень - он зовёт её гиеной. Не торопясь, растягивая удовольствие, она кружит вокруг намеченной жертвы, все сужая кольцо. Порыкивая, клыкастая пасть приближается к голове парня, а тот глядит стеклянными глазами, не в силах пошевелиться.
- Можно, я...
Туманная тварь рычит, он остаётся на месте. Придётся досмотреть до конца, а потом, когда туман схлынет, унося с собой боль, он соберёт обглоданные кости и чудом сохранившуюся одежду, положит в рюкзак, припасенный как раз на этот случай, отвезет их на дачу и похоронит в саду, что даёт щедрый урожай яблок, который он никому не позволяет есть, и за это его считают сквалыгой. Но этого ещё следует дождаться, а пока он смотрит, смотрит, смотрит...