— Как поэтично! Умираю от восторга!
— Рейнис Карлович, скорее нашатырный спирт. У Иманта обморок от зависти.
— Когда вы только поумнеете? — учитель чувствовал себя счастливым среди своих питомцев.
«Клаве будет артистом цирка, Петерис — литератором, «Профессор» — химиком, как и его отец, Марга — медиком… А я простым портным, рабочий класс, так сказать, — размышлял Даумант. — «Талантливый молодой художник Даумант Петерсон» звучит, конечно, иначе, чем, скажем «этот парень вкалывает в каком-то ателье портным».
Даумант молча смотрел на бывших одноклассников. Его одолевали противоречивые чувства. Главное не в словах, а в деле. Хороший портной ценнее плохого художника, это даже кретину ясно. А если всё наоборот… Какие глупости! Талант, если он есть, никуда не денется! Сейчас самое главное — быстрее освоить профессию и качать работать, чтобы помочь матери и Байбе. В мире тысячи разных профессий, и чёрт знает, откуда известно, что именно портной — та самая, моя? И выбрал он её ради Байбы. А если через несколько лет шить осточертеет? Как хорошо остальным! Им ещё три года не надо ломать голову.
Байба и Даце сидели на одном стуле, обхватив друг друга, чтобы не упасть, и с улыбкой смотрели на одноклассников, как старшие сестры на младших. У тех беззаботные школьные годы, а у них с завтрашнего дня начинается настоящая трудовая жизнь. Выбор состоялся.
* * *— Добрый день, Рейнис Карлович! Вы меня ещё помните?
— Юрате! Разве можно забыть одну из своих лучших учениц? Присаживайся, я сейчас.
Ничего здесь не изменилось. Тот же продавленный диван, те лее видавшие виды стулья… И книги — книги на полках вдоль стен, на столе, на подоконниках. Везде цветы. Ну да, вчера же было первое сентября.
Когда-то и они сидели здесь, прямо на полу, скрестив ноги по-турецки, пили чай и спорили о литературе. Именно здесь Юрате решила стать учительницей латышского языка и литературы и устраивать такие же литературные вечера. Не в школе, а дома.
— Прости, что угощение такое скромное. Жены нет дома. Да, так вышло, женился под старость. Ты её знаешь. Наша школьная медсестра Милда.
Юрате молча пила мятный чай, закусывая печеньем тёти Милды. Учитель уже в годах, но как жизнерадостны его глаза. На письменном столе груды рукописей.
— Я не помешала вашей работе?
— Что ты, Юрате! Я очень рад. Мы так давно не виделись! А я пишу историю нашей партизанской бригады. И надо сказать — загорелся всерьёз. Кое-что забылось, правда. Тогда расспрашиваю своих товарищей. Мало их осталось. Да что это я всё о себе? А как твои дела? Рассказывай.
— Да вот пришла за вашим благословением. У меня завтра первый самостоятельный урок.
— Как же ты задумала его провести?
— Не знаю. У меня есть магнитофонные записи. Может быть, поставить какую-нибудь песню? Или показать диапозитивы?
— Телевизор, магнитофон и другая техника только вспомогательные средства. Главное ты сама, твоя искренность, твоё вдохновение. Если тебе удастся увлечь своих учеников, всё будет в порядке. Конечно, будут и трудные моменты, когда захочется всё бросить и пойти работать всё равно куда, только не в школу. Хватит ли у тебя сил устоять?
— Я не знаю, — ответила Юрате, — я постараюсь.
— Самое главное — не испугаться первых неудач.
— А вы помните свой первый урок?
— Как сейчас. Был декабрь сорок четвёртого года. Война продолжалась, но я был уже не боец. С осколком в груди не повоюешь! Пошёл в вечернюю школу учителем латышского языка и литературы. Первый урок был в девятом классе. Накануне я приготовил много красивых слов о любви к Родине, о литературе. Зашёл в класс, встал у учительского стола, и все высокие слова застряли в горле. В классе холодно, как дыхнёшь, пар идёт. Ученики сидят в пальто, засунув руки кто в рукава, кто в карманы. Кое-кто моего возраста, у иных ещё усы не выросли. Рассказал о себе и о своих товарищах, как в тылу врага взрывали военные эшелоны, склады боеприпасов, как спасали людей от угона в Германию. Познакомился с каждым. И кто мог знать тогда, Что широкоплечий великан Виктор Карклс станет известным писателем, а стройный парень с волнистыми волосами, любитель помечтать, будет петь в опере? Так и прошёл мой первый урок, совсем иначе чем я задумал.
* * *