По улочке легким ветерком проносится прохлада наступающего вечера. Вздохнув, я собираюсь уехать, но тут сзади, с проспекта, появляется такси. Моргнув фарами, машина останавливается вровень с моим 'Москвичом'.
Через секунду, слегка обомлев, я смотрю, как такси уезжает, а Наташа, хлопнув дверцей, садится рядом со мной. Да у нее все отработанно в мелочах! Интересно, с кем она шлифовала технику подобных встреч? Вряд ли ради моей персоны изучала конспирацию!
Я целую ее, поднявшуюся за цветами, руку, и говорю:
- Приветствую тебя, Наташа!
- Ха, как приятно!- говорит она, хотя я прекрасно вижу, что это не соответствует истине. Лично я испытываю разочарование от встречи, и, по-моему, Наташа тоже.
Улыбается натянуто, избегает моих глаз, рассматривает букет. Из женских прелестей ее козырь - грациозность, однако в машине и при таком освещении он не действует. Да и лицо у нее изменилось: стало холодным и официальным.
- Поедем. - Говорит она и показывает направление рукой. Я не интересуюсь, куда. По мне, так лучше я - к себе домой. У меня там суп в холодильнике стоит.
Через несколько кварталов, возле старинного дома оригинальной архитектуры, знаменитого тем, что арок, башен, навесных переходов, в нем больше, чем где - либо в городе, Наташа пальцами сжимает мое плечо. Я останавливаюсь.
- Зайдешь вон в ту дверь, будет открыто. Машину поставь метров пятьдесят дальше, - говорит она и выскальзывает наружу.
Дверь и правда оказывается открытой. Услышав мои шаги, в прихожей появляется Наташа. Она уже успела переодеться в эффектное вечернее платье, красиво облегающее ее фигуру. Я возле нее смотрюсь, как ржавый гвоздь, по ошибке вбитый в центр полированного стола.
Хозяйка делает приглашающий жест и направляется вглубь квартиры. Я сбрасываю обувь и иду за ней, источая запах несвежих носков. Наташа показывает мне гостиную, две спальни, кабинет, библиотеку, кухню. Роскошь, царящая здесь, так действует на меня, что я спрашиваю слегка осипшим голосом:
- И ты... живешь тут?
- Нет, это квартира отчима для деловых встреч и именитых гостей, - высказывание получается у Наташи даже небрежнее, чем бы ей хотелось. Будто она сказала:
'это все ерунда, вот там, где я живу, там действительно!..'
- А вдруг... сюда придут?- помявшись, спрашиваю я.
Наташа, чего я не мог в ней предположить, густо краснеет и отвечает:
- Не переживай, мой, так называемый муж, вместе с отчимом уехал в район, встречаться с чабанами по важному политическому делу. Ключ мне отчим сам отдал. А мой, так называемый, не знает о существовании этой квартиры.
- А ты как узнала?
- Как-то с отчимом случился сердечный приступ. Постоянный врач на звонки не отвечал. А вызывать сюда посторонних - сам понимаешь! Он позвонил ко мне, я приехала и сделала уколы.
Слушая Наташу, я постоянно чувствую фальшь, присутствующую в наших словах. Словно мы, хорошенько не выучив, играем чужие роли. Не найдясь, как продолжить разговор, я медленно прохожу в ванную. Включаю свет, и, присвистнув от изумления, говорю:
- Да тут у вас бассейн! Вы тут что, командные заплывы устраиваете?
- Ты почти угадал, - отвечает Наташа голосом, лишенным эмоций.
- Ну, тогда. - Говорю я, зачем-то шмыгнув носом, - выкупаться здесь точно можно. И еще - я кушать хочу.
Наташа, по-прежнему оставаясь бесстрастной, интересуется:
- Напитки, закуски? есть все, что угодно!
- Супа хочу. Горячего. - Сообщаю я, решительно скидываю рубашку и кладу руку на сияющий позолотой смеситель.
Наташа смотрит на меня пристально, и непонятная искра мелькает в ее глазах. Я не понимаю ее и думаю - вероятно, жалеет, что затеяла эту историю. Чтобы она вернулась к реальности, я спрашиваю ее:
- Наталья, так как, будет суп, или нет?
Наташа, вздрогнув, произносит с туманной полуулыбкой:
- Отчим всегда говорил, что его самое горячее желание - это посмотреть на человека, который меня обуздает. Сделай милость, вышли ему свой портрет. Иду готовить, мой господин!
Ванна наполняется, и в боковых зеркалах отражается моя довольная физиономия, окруженная миллиардом разноцветных пузырьков. Наташа подкатывает сервировочный столик с едой, какой я никогда не видел, и, пожелав приятного аппетита, уходит, избегая смотреть на меня. Это получается настолько грустно, что мне становится жаль ее.