Коля вновь снижает свой голос до шепота и продолжает отстаивать свою точку зрения:
- Был я в ваших краях проездом, когда работал водителем 'КАМАЗа'. Русские на востоке давно переняли все их обычаи, не отличаются от местных. Ко мне относились плохо и драли с три шкуры!
- Да, Коля, действительно, имеются русские, которые не только переняли обычаи, но и вросли в существующие там системы товарно - денежных отношений. Так вот они, 'вросшие', тебя и обидели. Однако судить по ним нельзя, они не показатель, ты лучше вспомни о тех, кто честно работал на предприятиях и учреждениях. Вот тебя затронуло, что у меня есть машина. А я, Коля, между прочим, окончил институт, и после него на полторы ставки работал инженером-наладчиком высшей категории. А ты думал, я на рынке торговал?
Однако для Коли мои слова пустой звук, у него на лице по-прежнему выражение несогласного упрямца. Дождавшись, когда я закончу говорить, он запальчиво высказывается:
- Хорошо, на счет тебя я не прав, но это ничего не меняет. Русские, что приезжают сюда, другие. Скупают дома, участки. И хорошо устраиваются! Ты, небось, пойдешь работу искать, взятку дашь и на плохое место, не устроишься!
Я думаю - ну как ему объяснить разбитую жизнь и трагедию беженца? И есть ли Коле вообще дело до чужой беды? Он находится в воображаемом мире 'местечковой правды' и не желает понимать чужую жизнь! Я делаю последнюю попытку:
- Коля, а что это - быть 'настоящим' русским?
- Не понял? - удивляется он.
- А ты сказал, что приезжие русские - другие. Не такие, какие должны быть! Вот я и спрашиваю тебя, а какие они, 'настоящие' русские?
Коля довольно долго напряженно думает, а затем спрашивает:
- Ты старый фильм 'Путь самурая' смотрел?
- Смотрел. - Киваю я в ответ.
- Самураю все пофиг. Он пьет, живет сегодняшним днем, и мечтает красиво умереть. Но японцы против нас, русских, слабаки! Понял?
- Понял! Настоящий русский - это как японский самурай, только значительно круче! - говорю я.
- Ага! - не замечая моей иронии, соглашается Коля.
- А Настя ничего баба, а, Коля? - спрашиваю я для того, что бы выяснить, не она ли является причиной его вспышки, и заодно перевести разговор.
- Ничего, ничего, - Коля еще что-то бурчит себе под нос, затем лезет в тумбочку, достает бутылку и неожиданно предлагает:
- Будешь самогонку?
Мне кажется, что это он из приличия, и я вяло отказываюсь. Но Коля настаивает:
- Давай, давай, выпьем! Я спать лягу. А то буду лежать, страдать от недопития. А с Настей, не бойся, я вам не помеха. Это моя жена думает, что я с Настей гуляю. Но это не так! Ладно, завязываем болтать. Держи стакан!
Коля заставляет меня проглотить граммов пятьдесят крепкой сивухи. Без закуски спиртное так расслабляет на нас, что через пять минут мы дружно засыпаем..
ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ.
И я опять в 'Уазе' Эльдара, с Костей и Кариной, в моем городе. У подошвы горы камыши заканчиваются, и машина, буксуя на щебенке, выскакивает на насыпное плато - искусственный полуостров среди болот. Теперь поздно скрываться, мы на виду и произвели достаточно шума. Я тревогой озираюсь по сторонам. В наступающих сумерках 'УАЗ' медленно ползет по мрачной местности: нет птиц, собак, людей. Кругом фундаменты и недостроенные цеха комбината строительных конструкций, которые словно специально преграждают путь, не желая нас пропускать. В глаза бросаются свежие россыпи стреляных гильз. На повороте высоченные трубы из кирпича, между ними натянут потрепанный ветром красный материал с лозунгом 'Братская дружба народов СССР нерушима!'. Я пытаюсь подавить дурацкий смешок, но он у меня все равно вырывается.
Костя перебирается на сидение рядом со мной. Держа ружье наготове, закуривает. Мне тоже хочется курить, я прошу, он оставляет затяжку. Карина тихо стонет на заднем сидении. Она показывает невероятную силу воли. Глядя на нее, я начинаю верить, что мы прорвемся. Надежда и мужество - лучшие спутники тех, кто борется за свою жизнь!
Наша машина благополучно покидает плато и принимается прыгать по сухим руслам, петля за петлей поднимаясь вверх, по крутому склону горы. Я знаю, что на ее плоской, как блин, вершине, строители оставили недостроенным путепровод. Брошенная, неиспользуемая дорога, из города в никуда, сейчас должна спасти нас.
Передние колеса круто задираются, перегревшийся двигатель, ревя, на последнем издыхании тащит нас вверх, прямо в яркую луну. Несколько мгновений кажется, что мы вот-вот опрокинемся и полетим по склону вниз. Однако чудо происходит: 'УАЗ' вырывается на вершину, и шины мягко шуршат по асфальту путепровода.