'Чем черт не шутит? Может быть, водитель 'каблука' сжалится, незаметно провезет мимо нее? Скажу, что в магазин надо, 'трубы горят' с ночи, а в больнице не найдешь!' - думаю я и открываю окно шире. Морозный воздух бьёт мне в лицо и обжигает тело сквозь легкую майку. Этаж третий, а ветер крепкий! Железо лестницы оказывается даже холоднее, чем представлялось. Руки примерзают к металлу и отдираются с таким трудом, что хочется кричать. Я спускаюсь, надеясь, что Евгения меня не увидит. Когда до земли остается этаж, я срываюсь, и после короткого полета проваливаюсь по пояс в наметенный дворниками сугроб. Не передать, как мне больно.
Замерзший и со слезами на глазах, я подхожу к 'каблуку', намереваясь завязать с водителем разговор. К моему изумлению, за рулем сидит Саша. Заметив меня в зеркало бокового вида, он открывает окошко и вопит, наверное, на весь больничный двор:
- Гришка, ты умом тронулся? Что творишь?
- Замолчи и открой мне дверь! - говорю я, выбивая зубами частую дробь.
Хмыкнув, Сашка выполняет. Усаживаясь на сидение пассажира, я прошу осипшим голосом:
- Заведи двигатель, пусть печка тепло даст!
- Не работает! - с сожалением говорит друг, прислушиваясь к щелчкам неисправного стартера. Он достает из-под сидения ватник и протягивает мне:
- Куртку сам у Голованя заберешь! Некогда мне к нему ездить!
- А что ты на 'Жигулях' не приехал? - раздраженно интересуюсь я, надевая дырявую телогрейку, пахнущую жженой пластмассой.
- Так ведь продал, взнос за квартиру платить! - вздыхает Сашка.
- А это чудовище на колесах где взял? - спрашиваю я.
- Мы на нем детали между цехами возим. Чего, не нравится? Скажи спасибо, хоть такая машина есть!
Я хочу затейливо выругаться, но возле моего уха раздается тихое постукивание ногтей по стеклу.
- Все! - бормочу я, мигом согревшись, - теперь я точно никуда не поеду!
В нервном напряжении я поворачиваю голову и вижу Евгению, которая улыбается мне, радостно сияя зелеными глазами. Я приоткрываю дверцу и хмуро спрашиваю:
- Выходить, строится с поднятыми руками?
- Не-а, мальчики! - она, действуя активно, проникает в салон и усаживается ко мне на колени, - я хочу быть с вами!
- У нас беда. Машина не заводится! - говорю я недружелюбным тоном, по которому понятно, что я вкладываю в слова совсем другое значение.
- Ничего, со мною заведется! - произносит она не менее двусмысленно.
И действительно, машина, стрельнув бензиновыми парами, с рокотом оживает. Евгения хлопает дверцей, и, демонстрируя прекрасное настроение, лихо командует:
- И-еха, поехали!
Скажи кто, что в кабине 'каблука' можно ехать втроем, я стал бы спорить! А оказывается, можно, если о-очень сблизиться с Евгенией. Хотя ее острые каблуки так и норовят вонзиться в мои, почти отмороженные ноги, я в качестве компенсации за страдания имею удовольствие вдыхать аромат моих любимых духов.
Саша разворачивает машину, и мы довольно резво покидаем больничный двор. Друг говорит мне:
- Гриша, я тебя не узнаю! Секрет на секрете, детектив какой-то! То Головань по телефону странным голосом предупреждает, и непонятно, о чем! То по району слухи ходят, страсть сплошная! Что происходит?
- Да ерунда, Саша! Забей на слухи, не волнуйся! - неопределенно отвечаю я.
Евгения поправляет юбку так, чтобы из выреза показались ее ноги. Саша сразу забывает, о чем у меня спрашивал.
- А куда вас везти? - рассеяно спрашивает он, бросая взгляды на колени девушки.
Наверное, решил, что вся эта чехарда затеяна мною, как веселое любовное приключение. Думает, что я преследую цель уединиться с Евгенией в укромном месте. Что ж, каждый меряет по себе. Но мне ход его мыслей на руку, не нужно объясняться. Ни к чему Сашке знать правду!
- Вези в райцентр. Нам ненадолго нужно зайти в избу Панковой! - говорю я, и неожиданно думаю, что ревную Евгению из-за Сашкиных взглядов.
- Хорошо, не вопрос! - говорит Сашка и спрашивает жалобным голосом, - Женька, а почему ты все время Гришку гладишь, а меня нет?