Однако меня заметили не только военные, но и боевики народного фронта. Они решают оказать мне помощь: трассирующая пулеметная очередь с крыши высотного здания, от противоположной стороны проспекта, разбивает на тысячу осколков витрину киоска, и, ударив в землю перед 'УАЗом' военных, вслед за этим чиркает пулями по колонне. Несколько БМД сразу занимают боевую позицию. Воспользовавшись тем, что обо мне на мгновение забыли, я трогаюсь с места и быстро сворачиваю в ближайший проулок. Тут мне помогает хорошее знание города. Внутренние проезды между домами расположены параллельно проспекту, и в них можно двигаться в нужном мне направлении. К сожалению, они не соединены друг с другом, и мне приходится, для того, чтобы попасть в следующий проезд, периодически возвращаться на проспект.
Это невозможно описать, какое напряжение я испытываю при таком вождении! Мечусь, как кусочек масла на раскаленной сковородке. Рискуя нарваться на любое препятствие, я бешено разгоняюсь в проезде, затем с визгом тормозов совершаю поворот на проспект. Там, выпучив глаза от напряжения, я лавирую между плотно движущимися БМД, дрожа даже от вида собственной тени.
Неожиданно я вижу в зеркало обзора, что у меня на хвосте объявился войсковой 'УАЗ'.
Настиг все-таки! При таком раскладе мне больше нечего делать во дворах, меня в них 'закроют'. Я вынужденно начинаю 'вальсировать' на проспекте. Раз-два, я справа от БМД, войсковой 'УАЗ' слева. Три-четыре, поменялись местами. Эх, преследователи не отстают! Что ж мне делать? Неужели сейчас поймают?
Но тут, похоже, войска получают по рации какой-то приказ: вся колонна вдруг, лязгая траками, останавливается, а идущий первым БМД резко разворачивается поперек проспекта. Невероятно, но мне сегодня везет, как никогда: водила - первогодок в 'Уазе' моих преследователей неправильно рассчитывает маневр. Их 'УАЗ' по касательной бьётся о броню БМД и летит куда-то в сторону. А я благополучно ускользаю, свернув на нужную мне улицу, до которой с таким трудом, но все-таки добрался!
Слегка остыв от погони, я с огорчением думаю, что в том 'Уазе' были русские, и, возможно, кто-то ранен. У сердца неприятно колет. ' Незначительным волнениям' ведь без разницы, какой ты национальности. Главное тут - чем ты вооружен и что делаешь: стоишь или движешься. Хочешь жить - находись в толпе. Если она идет - иди. Если остановилась - стой. Я же одиночка, и поэтому враг всех, и все мои враги.
Извилистая улица выводит меня из старой части города на разделяющий город и микрорайон пустырь. Как только я останавливаюсь, машину мгновенно накрывает большое облако поднятой колесами пыли. Что ж, неплохо, у меня несколько минут будет отличная маскировка!
Я пристально всматриваюсь в панораму микрорайона. Вид жуткий: везде столбы черного дыма, дома разбиты. Не знаю, мне кажется, или на самом деле я слышу крики? Во всяком случае, выстрелы звучат точно.
Мне необходимо добраться в микрорайоне до самого ближнего пятиэтажного дома. Там живет Костя, его веранда на втором этаже, и, если с подачи соседей его еще не нашли националисты, он уже меня видит.
Центральный въезд перекрывают автоматчики без трехцветных повязок на рукавах. Это говорит о том, что микрорайон блокирован бандой боевиков, не имеющих отношения к народному фронту. Очень плохо: когда я брал машину Эльдара, у меня был план, который теперь невозможен. Что предпринять?
Меж тем вечереет. Облако пыли осело, и оранжевое солнце, слепя мне глаза, опускается так, что лучшей мишени на пустыре, чем моя машина, нет. Автоматчики на въезде волнуются, напряжены, но в меня не стреляют: вероятно, разглядели надписи на бортах моего 'УАЗа' и теперь находятся в затруднении. У каждого бандформирования есть свой 'законник', без которого ни один серьезный вопрос не решается. Пока они найдут этого человека, пока он обдумает ситуацию и изречет авторитетное мнение! Немного времени, но имеется.
Чтобы законник думал дольше, я стреляю из ракетницы, словно подаю кому-то сигнал. Автоматчики выглядят окончательно сбитыми с толку, и я, решив, что русское 'авось' вывезет, тихонько трогаюсь с места. До нужного мне балкона с километр, до смерти, надеюсь, много больше.
Мне удается преодолеть пустырь без помех. Пользуясь тем, что боевики моих намерений не знают, я останавливаюсь возле Костиного дома и бросаю камешек в стекло веранды на втором этаже. Сразу появляется лицо. Но такое изуродованное, в кровоподтеках, что я узнаю товарища лишь по голосу, когда он произносит:
- Гриша, Гриша!
- Вылезай сюда, и быстрее! - кричу я.
В голосе Кости слышится крайняя степень отчаяния, когда он говорит: