Но папаша вовсе не думал составлять сынку конкуренцию. Ему в голову пришёл тот же помысел, что и Джулио. «Это сколько же флоринов должно быть в мошне Комини, если он столь щедро платит за одну ночь?» Сын тяжело вздохнул, глаза Джулио и Наталио встретились. Но тут же и опустились. Сын пробормотал, что старый мерзавец флорины, а тем паче жизнь задёшево не отдаст. Наталио кивнул и потёр рукой вспотевший лоб. Да, не отдаст. Чёрный умысел поселился в душе обоих, однако боязнь рисковать головой остановила их у роковой черты.
Но только на время. Прошло несколько недель, и нужда снова заявила о себе: Пасха требовала расходов, и тут Наталио спросил Джулио, где старый содомит хранит деньги и когда он в следующий раз ждёт его? Тот пожал плечами. Комини приглашал его, когда у него разыгрывалась похоть, не сверяясь с днями недели. Это было непредсказуемо. Деньги же подлец хранит у банкира Пасарди, а плату ему всегда заготавливает заранее и берёт из ларца на столе. Если оглушить его и обыскать комнаты, чёрт его знает, что там найдётся… Наталио задумался, но тут его размышления были прерваны злобным шипением.
— Недоумки… — оба испуганно вздрогнули и обернулись.
У дверного проёма стояла Глория Валерани. Несомненно, она слышала всё. Отец и сын переглянулись, а старуха, снова обозвав их недоумками, проронила, что их поймают через час после нападения на Комини, а дальше — суд и плаха. Оба снова переглянулись. Им не сильно понравился безапелляционный тон Глории, но и отец и сын понимали её правоту. Такие вещи с кондачка не делаются. И в то же время оба не могли не отметить странный тон Глории и тот факт, что она отнюдь не считает глупым сам замысел убить Комини: бестолковым и безрассудным ей кажется делать это непродуманно и поспешно. Джулио к тому же порадовало то, что она ни словом не обмолвилась о том не очень-то приятном для него обстоятельстве, что он стал любовником старого содомита, и он осторожно проронил:
— А у тебя есть другие соображения, бабуля?
Наталио же просто с интересом посмотрел на мать.
Надо сказать, оба они не оспорили то наименование, что проронила по их адресу Глория. Во-первых, потому, что на самом деле всерьёз убийства всё же не замышляли, хоть мысль о нём и вынашивали, а, во-вторых, они всегда привыкли признавать за Глорией некоторое умственное превосходство, вызванное её старшинством и опытом.
— Нет, — спокойно проговорила старуха, и категорично продолжила, — но вам лучше пока не дёргаться.
Отец и сын переглянулись, но снова не оспорили Глорию. Та же тихо ушла.
Уединившись в своих покоях, Глория задумалась. Подслушанный разговор встревожил её. Донна Валерани замечала, что в последнее время внук стал тратить дукаты, не считая, и задалась тем же вопросом, что и сын. Теперь она узнала ответ и поняла, что это известно и Наталио. Мысль, что Джулио позволяет мерзейшему Комини вторгаться в его зад, на мгновение вызвала оторопь старухи, но при дальнейшем подслушивании разговора её оторопь сменилась злостью. Они, что, безумцы?
Но получасовые сосредоточенные размышления погасили и оторопь, и приступ злобы. Мысли проносились в голове старухи спокойно и ровно. В чём-то сынок и внук, разумеется, правы. Деньги Комини им пригодились бы. Но риск не должен быть неоправданным. Какого чёрта рисковать головой, когда можно запросто и без всякого риска заполучить полторы тысячи дукатов? Она и сама думала об увеличении семейных доходов, но видела их на путях менее криминальных.
Камилла ди Монтеорфано. За ней давали прекрасное приданое. Но за Наталио она не пойдёт, он стар для неё, а вот Джулио… Она понимала, что тот не слишком-то красив, но красноречиво расхваливала перед девицей заботливость и тонкий придворный такт своего внука. Увы, девица оставалась холодна, почти не слушая её. Теперь Глория приняла решение — Джулио должен овладеть Камиллой и жениться на ней, прибрав к рукам семьи приданое девицы. Она сказала о своих планах Джулио и получила его моментальное согласие: этот способ позволял разбогатеть, ничем не рискуя. Глория велела внуку поджидать девицу на лестнице и с наступлением темноты попросила её спуститься к колодцу на внутреннем дворе. Внук подстерёг Камиллу и набросился на неё, но тут, откуда ни возьмись, появился чёртов шут и всё испортил.
Девица пожаловалась дяде-епископу — тот герцогу, и Глория поняла, что новые попытки «сватовства» пока стоит отложить. Она лихорадочно искала выход и тут не нашла, но подлинно — набрела на него. Она решила съездить в Пьяндимелето, Наталио упорно говорил о продаже дома, и она тоже понимала, что фамильную вотчину придётся продать. Но много ли выручишь?… Чтобы действительно поправить дела, нужно этот дом продать трижды, но, увы…