Однако я не посмел потребовать их обратно и молча вышел из булочной. Собаки, увидя хлеб, радостно запрыгали, а Душка повизгивал и дергал меня за волосы. Мы не пошли далеко. У первого попавшегося по дороге дерева я прислонил арфу к стволу и растянулся на траве. Собаки уселись передо мной: Капи посередине, Дольче — с одной стороны. Зербино — с другой. Только Душка, менее утомленный, чем все, стоял, готовясь стянуть тот кусок, который ему понравится.
Разделить краюху хлеба было делом нелегким. Я разрезал ее на пять по возможности равных частей и раздавал их маленькими ломтиками. Каждый по очереди получал свой кусок. Душка, которому требовалось меньше, чем нам, быстро насытился. Тогда я спрятал три куска из его доли в мешок, решив отдать их позже собакам.
После небольшого отдыха я дал сигнал к отправлению. Теперь нам во что бы то ни стало нужно было заработать на еду для следующего дня.
Приблизительно через час мы пришли в деревушку, которая казалась вполне подходящей для выполнения моих планов.
Я одел своих артистов для представления, и мы в полном порядке вошли в деревню. К несчастью, с нами не было Виталиса с флейтой. Обычно его представительная фигура привлекала к себе все взгляды. Я был мал, худ, и на моем лице отражались беспокойство и неуверенность.
Во время нашего шествия я смотрел по сторонам, желая видеть, какое впечатление мы производим. Увы, люди смотрели на нас, но за нами никто не последовал.
Придя на небольшую площадь, посреди которой находился фонтан, осененный тенью платанов, я взял арфу и заиграл вальс. Музыка была веселая, пальцы мои легко бегали по струнам, но на сердце было тяжело и нерадостно.
Я приказал Зербино и Дольче протанцевать вальс. Они послушно принялись кружиться в такт.
Несколько женщин вязали и разговаривали между собой, сидя у порога своих жилищ, но никто из них не двинулся, чтобы подойти к нам.
Я продолжал играть, Зербино и Дольче продолжали танцевать.
Вдруг один маленький ребенок, такой крошечный, что он едва мог ходить, отошел от своего дома и направился к нам. Я стал играть тише, чтобы не напугать, а, наоборот, привлечь его.
Протянув ручки и покачиваясь, ребенок медленно приближался. Через несколько шагов он очутился возле нас. Его мать подняла голову и с испугом увидела, что его нет рядом. Но вместо того чтобы подбежать к нему, на что я надеялся, она позвала его, и малыш послушно вернулся обратно.
Быть может, местные жители не любят танцев? Я приказал Зербино и Дольче лечь и запел мою неаполитанскую песенку. Никогда, вероятно, я не исполнял ее с таким старанием.
Я начал петь второй куплет, когда заметил человека в куртке и в фетровой шляпе, который быстрыми шагами направлялся к нам.
Наконец-то! Я запел с еще большим одушевлением. — Э! — закричал он, — что ты тут делаешь, негодяй? Я замолчал, ошеломленный таким обращением.
— Ответишь ли ты мне наконец? — заорал он.
— Пою, сударь.
— А есть у тебя разрешение петь на площади нашего округа?
— Нет, сударь.
— Тогда уходи прочь, пока я не забрал тебя.
— Но, сударь…
— Изволь называть меня сельским стражником и убирайся вон, скверный попрошайка!
Сельский стражник! На опыте моего хозяина я уже знал, что нельзя противоречить ни полицейским, ни сельским стражникам. Я круто повернулся и быстро пошел по той дороге, откуда пришел: Попрошайка! Это неверно, я не просил милостыни. Я пел, танцевал — зарабатывал свой хлеб. Разве я делал что-нибудь дурное?
Через пять минут я уже вышел из этой мало гостеприимной, но хорошо охраняемой деревни. Собак бежали за мной, печально опустив головы, понимая, очевидно, что нас постигла неудача.
— Теперь придется ночевать под открытым небом и без ужина, — обратился я к ним.
При упоминании об ужине раздалось общее ворчанье. Я показал им оставшиеся у меня деньги.
— Вот все, что у меня осталось. Если мы истратим эти деньги сегодня вечером, нам не на что будет поесть завтра утром. А так как сегодня мы уже ели, благоразумнее подумать о завтрашнем дне. — И я положил деньги обратно в карман.
Капи и Дольче молча наклонили головы, но Зербино, который был не очень послушным, продолжал ворчать.
Решив таким образом вопрос о еде, я должен был теперь позаботиться о ночлеге. К счастью, погода стояла прекрасная, и спать под открытым небом было даже приятно. Надо только найти такое место, где бы можно было спрятаться от волков, если они водятся в этой местности, и от сельских стражников. Последних я боялся гораздо больше, чем волков.