В то время как я с любопытством рассматривал старика, Барберен и хозяин харчевни разговаривали вполголоса. Я понимал, что речь шла обо мне.
Барберен рассказал ему, что пришел в деревню для того, чтобы просить мэра выхлопотать из приюта пособие на мое содержание. Значит, матушка Барберен кое-чего добилась, и я тотчас же сообразил, что если Барберен будет получать пособие, мне нечего будет бояться, что меня отдадут в приют. Старик, казалось, не слушал их разговора, но вдруг он протянул по направлению ко мне правую руку и, обращаясь к Барберену, спросил:
— Так этот мальчик вам в тягость?
— Да!
— И вы думаете, что администрация приюта согласится платить вам за его содержание?
— Черт возьми, но раз у него нет родителей, а я кормлю его и одеваю, должен же кто-нибудь платить мне за него! По-моему, это справедливо.
— Не возражаю. А вы уверены, что всегда делается то, что справедливо?
— Конечно, нет.
— Поэтому-то вы никогда и не получите денежного пособия, о котором хлопочете.
— Тогда он отправится в приют. Нет такого закона, чтобы заставить меня держать его, раз я этого не хочу.
— Вы в свое время согласились взять ребенка — значит, приняли на себя обязательство его содержать.
— Ну, а я его держать не намерен и так или иначе от него отделаюсь.
— Мне кажется, я могу вам указать средство отделаться от него и притом кое-что заработать, — сказал старик после минутного размышления.
— Укажите мне это средство, и я поставлю вам бутылочку с величайшей охотой.
— Заказывайте бутылку. Ваше дело в шляпе.
— Наверняка?
— Наверняка!
Старик поднялся со своего места и уселся напротив Барберена. В тот момент, когда он встал со стула, его овчина как-то странно оттопырилась, словно под левой его рукой находилось какое-то живое существо.
— Вы хотите, чтобы этот ребенок не ел больше вашего хлеба или чтобы его содержание вам оплачивалось, не так ли? — спросил он.
— Правильно, потому что…
— Почему вы этого желаете, меня совсем не интересует. Мне достаточно знать только то, что вы не хотите держать у себя ребенка. Если это так — отдайте его мне, я буду его содержать.
— Отдать его вам?
— Ну да, черт возьми! Ведь вы же хотите от него отделаться?
— Отдать вам ребенка, такого милого, славного мальчика? Посмотрите-ка на него.
— Я его видел.
— Реми, подойди сюда!
Дрожа от страха, я приблизился к столу.
— Полно, не бойся, малыш! — произнес старик.
— Ну, смотрите, — продолжал Барберен.
— Разве я говорю, что мальчик некрасив? Я вовсе не желаю иметь урода.
— Ах, если бы он был уродом с двумя головами или хотя бы карликом…
— Тогда бы вы не думали об отправке его в приют. Вы прекрасно знаете, что урод — это ценность, из которой можно извлечь большую выгоду. Но этот мальчик не карлик и не урод, он вполне нормален и потому ни на что не годен.
— Как ни на что? Он может работать.
— Нет, такой ребенок не годится для сельских работ. Поставьте его за плуг — и вы увидите, долго ли он протянет.
— Десять лет.
— И месяца не протянет.
— Да посмотрите на него…
— Посмотрите на него сами!
Я стоял между Барбереном и стариком, которые толкали меня друг к другу.
— Все равно, — заявил старик, — я беру его таким, каков он есть. Только, разумеется, я его у вас не покупаю, а нанимаю. И даю за него двадцать франков[2] в год.
— Двадцать франков!
— Цена хорошая, плата вперед. Вы получаете всю сумму сразу и освобождаетесь от ребенка.
— Из приюта мне будут платить за него не меньше десяти франков в месяц.
— Вернее, семь или восемь, но вам еще придется его кормить.
— Он станет работать.
— А если администрация приюта не оставит мальчика у вас, а передаст его другому, тогда вы ровно ничего не получите. В то время как сейчас вам стоит только протянуть руку…
Старик пошарил в кармане, достал оттуда кожаный кошелек, вынул из него несколько серебряных монет и со звоном выбросил их на стол.
— Давайте сорок.
— Нет, та работа, которую он будет у меня выполнять, этого не стоит.
— А что он будет делать? Ноги у него крепкие, руки тоже. Но все-таки: на что он, по-вашему, годен?
Старик насмешливо посмотрел на Барберена и, попивая маленькими глотками вино из стакана, ответил:
— Он мне нужен для компании. Я становлюсь стар; по вечерам, после тяжелого дня, и во время дурной погоды у меня бывает грустное настроение. Он будет меня развлекать.
2
Франк — французская монета, равнявшаяся в те времена 37, 5 коп. В одном франке двадцать су, или 100 сантимов.