— Может быть, перейдем на «ты»? — осмелев, спросил он.
— Не возражаю, — поддержала я его порыв, — если подскажешь мне, где я могу найти Ложкина.
— Его контора располагается на третьем этаже комплекса «Звездный», — Станислав предупреждающе посмотрел на меня, — но я бы тебе не рекомендовал соваться к нему с расспросами.
— Почему это? — с тревогой поинтересовалась я.
— Мафиози не любят, когда посторонние суют нос в их дела. Я Лешке давно советовал сменить спонсора, но он меня не послушал.
— Так ты все-таки считаешь, что Ложкин причастен к его смерти?
— Ничего я не считаю, но сам бы я такого спонсора иметь не хотел.
— Почему?
— Да что ты все заладила, почему да почему! — вспылил Станислав. — Потому что оканчивается на «у».
— Если бы ты мне высказал свои соображения по этому поводу…
— Ладно, — он резанул воздух рукой, — я тебе скажу. Если Ложкин причастен к смерти Замуруева и если он узнает, что ты копаешься в этом деле, он тебя даже предупреждать не станет, просто прикажет своим гоблинам грохнуть тебя и закопать где-нибудь на Кумыске. А мне бы этого очень не хотелось — ты хорошая девушка и, честно говоря, сразу мне понравилась. Так что подумай хорошенько, нужны ли тебе неприятности.
— Ты что, хочешь запугать меня? — Я достала из пачки сигарету.
— Просто объясняю тебе ситуацию. Не забывай, в какой стране ты живешь.
— Так ты что, считаешь, что нужно оставить все как есть?
— Пусть этим занимается милиция.
— А если милиция не найдет убийцу?
— Тебе-то это зачем надо?
— Значит, по-твоему, пусть преступник гуляет на свободе?
— По-моему, расследованием должны заниматься профессионалы.
— Многие преступления раскрываются журналистами. Неважно, кто найдет убийцу, лишь бы посадить его в тюрьму.
— А если журналисту это будет стоить жизни? — Станислав разошелся не на шутку.
— Не будем о мрачном. — Я сделала несколько глотков кофе. — Я не такой человек, чтобы останавливаться на полпути, так что не отговаривай меня. Мне не нравится философия всепрощения — это прерогатива убогих или очень сильных людей. Ни к тем, ни к другим я себя не отношу, но если я могу что-то сделать, чтобы жизнь в нашей стране стала немного лучше, я сделаю это.
— Да-а, — протянул Станислав, подперев голову рукой, — пафоса — хоть отбавляй, а если копнуть поглубже — ты просто гоняешься за очередной сенсацией для своей газеты.
Я медленно поднялась со стула. Волна праведного гнева ударила мне в голову. Самое главное, что отчасти он был прав, но меня уже понесло.
— Знаешь что, Стасик, — я посмотрела на него сверху вниз, — мне показалось, что ты приличный парень, а на деле получается, что ты… — Я запнулась, подбирая подходящее определение, и бросила ему: — Ты дерьмо и навсегда останешься им.
Направляясь к выходу, я надеялась, что он остановит меня и мы урегулируем непредвиденную ссору. Никто меня не остановил.
— Ну и черт с тобой, — сказала я. — До свидания, — проходя мимо Валентины Дмитриевны, кивнула я ей.
Глава 3
В течение целого часа я корила себя за несдержанность, проявленную мной при разговоре со Станиславом. Я читала себе разные проповеди и испытывала настоящее чувство стыда. «Уж не больно ли ты высокого мнения о себе? — мысленно спрашивала я себя, направляясь в редакцию. — Может, бросить все это, ограничиться газетными буднями, деловито подписывать бумаги, слушать доводы Кряжимского, пить кофе и подсчитывать прибыль?
Чушь, — одернула я себя, — во что превратится твоя хваленая газета, если ты спустишь все на тормозах, если активной жизненной позиции предпочтешь сугубо административную работу? И главное, во что превратишься ты сама? Сможешь ли ты себя уважать?»
Припарковав машину, я поднялась в редакцию, не переставая корить себя и песочить. Черт, такое самокопание тоже имеет свои минусы: вместо того чтобы быстро реагировать на ситуацию и моментально принимать решения, приходится отчитываться перед собой и с утра до вечера разбирать мотивы своих поступков.
Кряжимский встретил меня кислой миной.
— Что такое, Сергей Иванович? — спросила его я, когда мы вошли в мой кабинет.
— Пока ничего узнать не удалось, — горестно покачал он головой.
Убитый вид Кряжимского действовал на меня раздражающим образом.
— К чему такая печаль! — поддела я его. — Раскисать нам некогда, мне тоже повезло лишь отчасти. Давайте лучше перекусим.
Я подмигнула немного растерявшемуся заму и вызвала Марину. — Мариночка, организуй нам замор червячка, — намеренно беззаботно и весело, чтобы ободрить Кряжимского, сказала я секретарше.