— Виноват, товарищ полковник! — пробормотал Топорик самым покладистым тоном.
— Хорошо, хоть это понял, — бросил Птицын, в свою очередь решив, что воспитывать слишком долго не стоит. — Все указания Кирилла Петровича исполнять неукоснительно, как мои собственные. Вопросы?
— Нет вопросов! — дружно отозвались Алик и Топорик. Они остались у машины, а Максимов, Птицын и Колосова поднялись в дом.
— Ну что, сперва перекусим? — поинтересовался зам ген-директора «Кентавра», обращаясь главным образом к Ирине, потому что Птицын был человек дисциплинированный и являлся для Максимова почти таким же подчиненным, как Топорик — для Птицына. То есть если начальник приказывал — должен был обедать, а если запрещал — сидеть голодным. А вот Ирина Михайловна — дама московская, представлявшая вышестоящую организацию. С ней в командном тоне беседовать не следовало. Для того чтоб послать Колосову на контакт в «Пигмей», Максимову пришлось испрашивать санкцию у ее московского руководства.
— Как скажете, — пожала плечами Ирина. — Если время терпит…
— Пока терпит, — кивнул Кирилл Петрович. Они поднялись на второй этаж особняка, в некую уютную комнату, отделанную по стенам дубовыми панелями, с охраняемой плечистым молодцом дверью. Будто из воздуха возникла рослая официантка в короткой юбке и передничке с кружевами, быстренько накрыла столик на три персоны, достав посуду из резного буфета с витражами из цветного стекла. Она подала хозяину и гостям меню, терпеливо дождалась, пока гости отметят там блюда, которые пожелают откушать, а затем молча удалилась, звонко цокая каблучками.
— Сервис — как в ресторане! — заметила Колосова. — И за бесплатно…
— Иной раз зарубежных гостей принимаем, — ухмыльнулся Максимов, приходится пыль в глаза пускать. В рыночную эпоху без этого нельзя — маркетинг того требует.
— Что ж, примем по 50 грамм для аппетита.
— Я — пас! — строго сказала Колосова, накрывая рюмку ладошкой. — Мне еще работать с вашим клиентом.
— Как скажете, — вздохнул Птицын, наливая из графинчика себе и Максимову. — Ну что, Кирилл Петрович? За нашу Советскую Родину?
— Не чокаясь, — предупредил Максимов. — Пусть земля ей будет пухом!
— Не рано ли схоронили? — прищурилась Ирина.
— В самый раз, — мрачно произнес Кирилл Петрович, закусывая свой невеселый тост. — Той, что была, уже не будет. Придется новую делать. Долго и упорно, как папа Карло, когда стругал Буратино. И не рубанком, а шерхебелем каким-нибудь!
— Пожалуй, для начала ее еще топориком тесать придется, — накалывая на вилку малосольную кету, заметил Генрих, всякие там сучки-корешки рубить по одному…
Появилась официантка, прикатила первое, в ее присутствии все разговоры прекратили. Когда девица уцокала за дверь, Кирилл Петрович налил себе и Генриху еще по 50 граммов, которые они опрокинули, чокнувшись, просто так, без тоста. Потом дружно стали хлебать наваристую солянку с лимоном и маслинами. Колосова ела заметно быстрее мужчин.
— Наверно, вам, Ирина Михайловна, не терпится приступить к работе? заметил Кирилл Петрович в интервале между ложками. — Мечете пищу прямо как солдатик-салабон, чтоб за двадцать минут успеть.
— Не по-женски как-то, — согласился Птицын.
— Извините, так приучилась, — проворчала Колосова. — У меня вся жизнь такая
— как на бегу. То с самолета на поезд, то с поезда на самолет. За этот год не могу припомнить, чтоб провела на одном месте хотя бы неделю.
— Интенсивно живете, — заметил командир МАМОНТа.
— Работа есть работа…
С этого момента разговоров на «производственные» темы не велось. Когда обед завершился, выкурили по сигаретке и рассказали пару приличных анекдотов. Официантка убрала посуду и быстренько удалилась. Затем Максимов поглядел на часы и сказал:
— По-моему, пора, господа-товарищи. Половина четвертого.
Присутствующие встали и следом за Максимовым прошли в дальний угол столовой, к одной из дубовых панелей, ничем вроде бы не выделявшейся из общего ряда. Однако, когда Кирилл Петрович вытащил из кармана нечто похожее на электронный ключ от машины и нажал кнопочку, панель сперва подалась назад, а затем отъехала вправо, открыв проход в какое-то неосвещенное помещение.
Когда все трое прошли через проход и оказались в этом помещении, Кирилл Петрович, немного пошарив по стене, нащупал тумблер. Щелк! — и дверь, замаскированная дубовой панелью, встала на место. С внутренней стороны ее закрыла еще и звукопоглощающая заслонка. Затем Максимов включил свет.
Помещение оказалось совсем небольшим, не больше четырех квадратных метров. Справа от двери, за металлической перегородкой вроде тех, что бывают в рентгенкабинетах, находилось нечто вроде пульта управления, с компьютерным монитором и клавиатурой, телефонной трубкой и несколькими панелями с кнопками и тумблерами. Слева от двери стояло кресло, напоминавшее одновременно и зубоврачебное, и электрический стул. Сходство с последним придавали висевший над креслом обруч-наголовник с подключенными к нему проводами — правда, низковольтными, соединенными в несколько толстых кабелей, а также металлические защелки на подлокотниках, спинке и подставке кресла. Защелки явно предназначались для того, чтоб фиксировать руки, ноги, туловище и даже шею того гражданина, которому выпадет судьба сидеть в этом кресле. А прямо напротив входа стоял большой стальной ящик или контейнер, выкрашенный шаровой краской, как военный корабль.
— Напоминаю, — строго произнесла Колосова, которая, судя по всему, в этой комнате становилась скорее хозяйкой, чем гостьей. — Последовательность работы со спецтехникой должна выдерживаться неукоснительно. В кабину заходим по одному, работаем за закрытой дверью, выполняем свою часть работы и выходим. Товарищ Максимов, вы первый.
Максимов вошел, закрыл за собой дверцу кабины, снял телефонную трубку на пульте управления, набрал цифры 362 и нажал кнопку.
— Девятый на связи, — отозвались из трубки.
— Ноль первый говорит, — объявил Максимов. — Подготовить объект 18 к работе.
— Принято!
После этого Максимов включил какой-то тумблер на одной из вспомогательных панелей, и кресло стало плавно опускаться куда-то под пол. Пока это происходило, Колосова нажала кнопку, запускающую компьютер. Через несколько секунд на черном экране засветилась мигающая надпись: «Your first code, please?» Под надписью в светящемся прямоугольничке мерцала черная горизонтальная черточка. Кирилл Петрович быстро набрал на клавиатуре число 630560 и нажал на клавишу ENTER. На мониторе появилась красная надпись: «First code accept». Продержавшись несколько секунд, надпись исчезла, а вместо нее возникла другая: «Next code, please?» Максимов вышел из кабины, и на его место в кабину зашел Птицын. Миссия Генриха была совсем короткая. Закрыв за собой дверцу, он сразу же набрал на клавиатуре число 242212 и ввел в машину. На несколько секунд возникла надпись: «Second code accept», а затем заменилась на «Next code, please?».
Птицын вышел, и в кабину отправилась Колосова. Она тоже затворила за собой дверь и ловко настучала на клавишах третий код: 153430. Загорелась надпись: «Third code accept». Ниже ее засветился голубой прямоугольник с вопросом «OK? Are you sure?», а ниже в маленьких желтых прямоугольничках обозначились «yes» и «no». Колосова знала, что никакого четвертого кода нет, и, уверенно наведя стрелку «мыши» на «yes», дважды нажала на левую клавишу. Человек, который не знал этой маленькой хитрости, засомневался, нажал бы «no» и… мгновенно стер бы все программное обеспечение с жесткого диска.
После выбора «yes» на мониторе возникла крупная надпись «READY!». Колосова вышла из кабинки и обратилась к Максимову:
— Можете давать команду на подъем. Кирилл Петрович вновь вернулся за пульт, снял трубку и набрал 362.