И все же Манулов сильно испугался. Так, что даже слова сказать не мог в течение всех этих таинственных действий. Он не смерти страшился, он боялся неведомого. Нечто похожее он видел во множестве голливудских фильмов, в "Газонокосильщике", например, но тут-то наяву... Неужели здесь, в "стране дураков", несмотря на полный развал науки и техники, изобрели что-то новое? Кому это удалось, за чей счет, кто разрешил, наконец?!
Манулов, конечно, был далек от фундаментальной и вообще от всякой науки, но не был наивным человеком. Он знал, что почти весь научный потенциал России и бывшего СССР был взят под контроль ЦРУ и фонда Сороса. Программа предоставления грантов, предложенная последним, заставляла ученых, ставших нищими после "шоковой терапии" Гайдара, за мизерные суммы выкладывать на стол свои самые перспективные открытия и изобретения. Их тщательно изучали специалисты лучших научных центров США и отбирали то, что нуждается в особом внимании. Затем начался массированный вывоз из бывшего СССР наиболее талантливых и одаренных ученых. Сотнями тысяч! И главное - по дешевке!
Западу необыкновенно повезло, что СССР, создавший огромный научно-технический потенциал, использовал его с эффективностью, равной КПД паровоза. Обыватель видел огромные ракеты, сверхскоростные самолеты, танки, подлодки, догадывался, какие миллионы и миллиарды они стоили, и шипел от злости: мол, колбасы приличной не найдешь, а за неприличной надо очередь отстоять. И ученых считал зажравшимися ничегонеделателями. Он и не догадывался, сколько весьма полезных с его, чисто обывательской, точки зрения научных открытий, изобретений и разработок оказалось отложенными в долгий ящик, не внедренными в производство или не запущенными в серию. А еще больше было идей, которые не были реализованы из-за того, что работы по данным темам оказались приостановлены, закрыты или перепрофилированы. Причиной тому отнюдь не всегда служила косность и малограмотность чиновников - у них, слава богу, имелся весьма солидный штат консультантов и экспертов! И даже неповоротливость руководителей производства, которые якобы не желали внедрять новые технологии, потому что это мешало им выполнять план, тоже не определяла, будет производиться та или иная новинка. Потому что, если этим товарищам говорили: "Надо!", они горы сворачивали в точно установленные партией сроки. Главное зло составляли соперничество, зависть, интриги и элементарное шкурничество научных "школ", возглавляемых авторитетами от науки.
Строго говоря, эти самые "школы" были своего рода "научными мафиями". Конечно, все эти милые, тихие, улыбчивые и дружелюбные интеллектуалы не дубасили друг друга кулаками, не резали глотки и не мочили конкурентов в сортире. Но обыкновенное перо в их отнюдь не мускулистых ручонках было не менее грозным оружием, чем "перо" в руках бандита-громилы. Полемические статьи трансформировались в политические, а политические - в доносы. К ученым спорам естественников подключались гуманитарии, которые, будто средневековые схоласты Священное Писание, примешивали к делу квази-марксистско-ленинскую методологию и убедительно доказывали, надергав цитат откуда ни попадя, что с ее точки зрения того, что предполагает оппонент, не может быть, потому что не может быть никогда. Каждый аспирант, угодивший по воле судеб под крыло той или иной научной "школы", должен был волей-неволей придерживаться представлений и мнений того академического авторитета, который в ней господствовал. Это до некоторой степени гарантировало успешную защиту, прилич-/ ное распределение. Хуже всего приходилось тем, кто имел свое мнение, не принадлежавшее ни к одной из устоявшихся школ, кто не умел подлаживаться и подмазываться. Пробить свою тему, доказать свою правоту, переорать слаженный хор голосов, выступающих "против", удавалось лишь немногим...
Но именно такие ребята и создавали то, что не просто "расширяло горизонты науки", а прорывалось "за горизонт". Как те. что получили препарат под шифром "331", за которым охотился Манулов.
ВИРТУАЛЬНАЯ ВСТРЕЧА
Темнота и тишина для Манулова закончились внезапно. Сперва он услышал некое ритмическое щелканье в ушах, похожее по звуку на метроном. Павел Николаевич мгновенно сообразил, что в уши ему пристроили не затычки, а что-то вроде наушников от слухового аппарата. А еще через секунду тьму, стоявшую у Манулова перед глазами, перерезала тонкая вертикальная полоса бледно-розового света. Потом в течение нескольких мгновений эта полоса расширилась вправо и влево, так что все поле зрения Павла Николаевича заполнила светящаяся бледно-розовая муть. С первых же секунд Манулов стал воспринимать ее как некий туман, подсвеченный не то восходящим, не то заходящим солнцем. Этот туман как бы проплывал мимо Павла Николаевича, обтекая его справа и слева. Примерно спустя минуту появилась иллюзия, будто это не туман струится ему навстречу, а сам Манулов каким-то образом движется через туман.
Некоторое время "мистер Пол" еще отдавал себе отчет, что это именно иллюзия, и помнил, что накрепко зафиксирован в кресле, а потому никуда двигаться не может. Однако с каждой секундой ощущение иллюзорности движения угасало, а память о своем реальном положении притуплялась. Тем не менее Манулов еще успел отметить это обстоятельство и даже предположить, что оно является следствием инъекции. Видимо, ему ввели какой-то препарат, полностью отключающий внешнюю сенсорику. Теперь Манулов постепенно перемещался в искусственную реальность, быстро утрачивая восприятие своего истинного положения. Он перестал ощущать присутствие фиксирующих ремешков, кресла, шлема, наушников и всего остального. Если первое время Манулов видел туман только прямо перед собой и отчетливо сознавал, что не может ни поднять, ни опустить, ни повернуть голову, то через некий промежуток времени ему стало казаться, будто он совершенно свободен в движениях. Более того, он стал видеть сквозь пелену тумана свое туловище, руки и ноги. Правда, поначалу очень расплывчато и зыбко.
Сколько времени Павел Николаевич шел через розовый туман, неизвестно. Дело даже не в том, что на его виртуальных руках не было часов. Он просто-напросто утратил представление о времени. Сначала пытался считать щелчки "метронома" в ушах, принимая интервал между щелчками за одну секунду, но быстро сбился. Потом ему стало казаться, будто интервалы между щелчками вообще неодинаковы.