На сей раз, однако, ни капитана Ляпунова, ни Милки с Тараном в джипе не было. В салоне сидели персоны покруче- Максимов, Птицын и Колосова.
Когда Топорик вкатил тачку во двор, а затем заехал в подземный гараж и остановился, Максимов полушутливо скомандовал:
- К машине!
Тем не менее все эту команду выполнили, то есть вылезли из джипа.
- Сейчас 14.35, - объявил Кирилл Петрович, обращаясь к Топорику и Алику. Контрольное время - 17.00. К этому сроку вы должны пообедать, отмыть и дозаправить машину, покурить, оправиться и сидеть на своих местах. Кроме кухни, гаража и туалета - никаких хождений по территории дачи. О разговорах с девушками, походах за пузырями и прочем подобном вообще не напоминаю. Охрана здесь строгая и лишних слов не любит. Через ворота без моей санкции никого не пропустят, при попытке перелезть через ограждение - стреляют на поражение в область мягких тканей. Если чуть-чуть промажут и попадут туда, куда дедушка Ульянов в фильме "Ворошиловский стрелок", - не обессудьте.
- Жуть как строго! - иронически заметил Топорик.
- Разговоры! - рявкнул Птицын и строго глянул на подчиненного. - Распустил вас Ляпунов, я вижу! На "Серегу" откликается, по головке гладит и так далее. А работаете вы хреново! После того как ты, господин Топор, давеча рубанул не по тому месту, тебе надо надолго убрать язык в задницу. И сидеть тише воды ниже травы. Чтоб начальство позабыло о том, что ты напортачил. Может, тебе скучно у нас? Так прямо и скажи. Вон на той неделе областной ОМОН в Чечню отправляется. Есть желание - так я тебя в два счета устрою прикомандированным. Съездишь, разомнешься немного. Может, успеешь по второму разу Грозный штурмануть...
Топорик втянул голову в плечи. Нет, он не боялся ехать на Кавказ, тем более что зимой 1994/95 года и впрямь штурмовал Грозный. И погибнуть не боялся - семьи у него не имелось, и в плен попасть - "мамонты" живыми не сдаются, и даже покалечиться, потому что знал - при таком раскладе "мамонты" в беде не оставят. Боялся он другого - оказаться вне родного коллектива, пусть не навсегда, но перейти в чужую команду. Даже если командировка закончится благополучно и Птицын смилостивится, в течение полугода придется работать сержантом в учебной роте - восстанавливаться в звании "бойца". А то и вовсе начнут "омоновцем" называть. Жуткое оскорбление для "мамонта"!
- Виноват, товарищ полковник! - пробормотал Топорик самым покладистым тоном.
- Хорошо, хоть это понял, - бросил Птицын, в свою очередь решив, что воспитывать слишком долго не стоит. - Все указания Кирилла Петровича исполнять неукоснительно, как мои собственные. Вопросы?
- Нет вопросов! - дружно отозвались Алик и Топорик. Они остались у машины, а Максимов, Птицын и Колосова поднялись в дом.
- Ну что, сперва перекусим? - поинтересовался зам ген-директора "Кентавра", обращаясь главным образом к Ирине, потому что Птицын был человек дисциплинированный и являлся для Максимова почти таким же подчиненным, как Топорик - для Птицына. То есть если начальник приказывал - должен был обедать, а если запрещал - сидеть голодным. А вот Ирина Михайловна - дама московская, представлявшая вышестоящую организацию. С ней в командном тоне беседовать не следовало. Для того чтоб послать Колосову на контакт в "Пигмей", Максимову пришлось испрашивать санкцию у ее московского руководства.
- Как скажете, - пожала плечами Ирина. - Если время терпит...
- Пока терпит, - кивнул Кирилл Петрович. Они поднялись на второй этаж особняка, в некую уютную комнату, отделанную по стенам дубовыми панелями, с охраняемой плечистым молодцом дверью. Будто из воздуха возникла рослая официантка в короткой юбке и передничке с кружевами, быстренько накрыла столик на три персоны, достав посуду из резного буфета с витражами из цветного стекла. Она подала хозяину и гостям меню, терпеливо дождалась, пока гости отметят там блюда, которые пожелают откушать, а затем молча удалилась, звонко цокая каблучками.
- Сервис - как в ресторане! - заметила Колосова. - И за бесплатно...
- Иной раз зарубежных гостей принимаем, - ухмыльнулся Максимов, приходится пыль в глаза пускать. В рыночную эпоху без этого нельзя - маркетинг того требует.
- Что ж, примем по 50 грамм для аппетита.
- Я - пас! - строго сказала Колосова, накрывая рюмку ладошкой. - Мне еще работать с вашим клиентом.
- Как скажете, - вздохнул Птицын, наливая из графинчика себе и Максимову. - Ну что, Кирилл Петрович? За нашу Советскую Родину?
- Не чокаясь, - предупредил Максимов. - Пусть земля ей будет пухом!
- Не рано ли схоронили? - прищурилась Ирина.
- В самый раз, - мрачно произнес Кирилл Петрович, закусывая свой невеселый тост. - Той, что была, уже не будет. Придется новую делать. Долго и упорно, как папа Карло, когда стругал Буратино. И не рубанком, а шерхебелем каким-нибудь!
- Пожалуй, для начала ее еще топориком тесать придется,- накалывая на вилку малосольную кету, заметил Генрих, всякие там сучки-корешки рубить по одному...
Появилась официантка, прикатила первое, в ее присутствии все разговоры прекратили. Когда девица уцокала за дверь, Кирилл Петрович налил себе и Генриху еще по 50 граммов, которые они опрокинули, чокнувшись, просто так, без тоста. Потом дружно стали хлебать наваристую солянку с лимоном и маслинами. Колосова ела заметно быстрее мужчин.
- Наверно, вам, Ирина Михайловна, не терпится приступить к работе? заметил Кирилл Петрович в интервале между ложками. - Мечете пищу прямо как солдатик-салабон, чтоб за двадцать минут успеть.
- Не по-женски как-то, - согласился Птицын.
- Извините, так приучилась, - проворчала Колосова. - У меня вся жизнь такая - как на бегу. То с самолета на поезд, то с поезда на самолет. За этот год не могу припомнить, чтоб провела на одном месте хотя бы неделю.
- Интенсивно живете, - заметил командир МАМОНТа.
- Работа есть работа...
С этого момента разговоров на "производственные" темы не велось. Когда обед завершился, выкурили по сигаретке и рассказали пару приличных анекдотов. Официантка убрала посуду и быстренько удалилась. Затем Максимов поглядел на часы и сказал:
- По-моему, пора, господа-товарищи. Половина четвертого.