Георг любил сидеть за книгами или за спокойными играми-головоломками. Гонять по залам и закоулкам парка ему не позволяло здоровье. Он часто болел, отпугивая от себя детвору то надсадным кашлем, то кровотечениями из горла, то внезапно нападавшими на него головокружениями. "Добрый, но заразный", судачила между собой детвора дома Романовых, обегая хилого кузена стороной.
Не приглашали к играм и Ники, который ни с того ни с сего мог то замереть на месте, засмотревшись в одну точку, то из-за пустяка обидеться и надуться, то, высокомерно ухмыльнувшись, отвернуться от собеседника на полуслове.
Да он и сам сторонился шумных компаний. Возле Георгия же мог сиживать часами.
- Душка, Георг, прочитай вслух вон ту яркую книжицу!- просил Ники брата. Ты так выразительно читаешь! А еще лучше расскажи вчерашнюю сказку. У тебя так прекрасно получается говорить разными голосами!
Младший никогда не отказывал старшему в подобных просьбах, даже если чувствовал себя скверно. Он любил брата. Правда, несколько меньше, чем брата придуманного. Вернее, реального, но умершего в раннем младенчестве. Его образ сложился по рассказам маменьки. О нем в семье поговаривали, как правило, в очередную годовщину его смерти. Георг же вспоминал очень часто.
- Как жаль, что Александр не дождался нашего взросления,- с грустью делился он с Ники своим глубоким горем, употребляя маменькины или книжные выражения. - Он к этому времени столько смог бы увидеть, везде побывать. Представляешь, как интересно было бы слушать его рассказы?
Но случалось, что Ники угнетал Георгия своим странным поведением. В такие минуты он придвигался близко к братищке, тискал его до боли, горячо шептал в самое ухо:
- Георг! Душка! Какой ты миленький и славненький!.. Георг слабо вырывался, начинал плакать. Однажды братьев застала мать, императрица Мария Федоровна.
- Ники! Не мучай Георгия! - повелела она, окинув вспыхнувшего братолюбивого подростка пронзительным взглядом.
Больше ничего говорить не стала. Но в следующий раз, когда заплаканный Георг прибежал к ней и пожаловался на то, что Ники снова пристает и мучает его, Мария Федоровна решительно направилась к мужу.
Она знала, что за симптом одолел тринадцатилетнего наследника престола, знала, как этот симптом укротить, не ломая психику ребенка. В их Датском королевстве, где она именовалась принцессой Дагмарой, ее кузены при дворе лечились от ранней мужской "болезни" лишь мужскими средствами. Не то что в России, где в состоятельных семьях барчукам для взросления приводят белошвеек или опытных в таких делах горничных. После подобных сеансов подростки то ли проявляют излишний нездоровый интерес к сестрам и даже матерям, то ли, опошлившись и развратничая, преисполняются к женской половине своей семьи неуважением и презрением.
Войдя в кабинет Александра Александровича, Мария Федоровна заговорила сухо и официально, словно вела речь о государственных делах:
- Ваше императорское величество! Ники повзрослел. Ему нужен мальчик.
- Да? - возмутился император. - А может, ему нужен Мещерский?
- Фу! Как грубо! - надула губки жеманная Мария Федоровна. Столица была преисполнена слухами о петербургском "короле извращенцев" князе Мещерском.
- А что? - вдруг оживился Александр Александрович. - Ему действительно нужен Мещерский. Только, извини, матушка, не для твоих датских глупостей, а для серьезного дела. Именно Мещерский станет для Ники хорошим воспитателем. , Он отучит его волочиться за женскими юбками и по-настоящему приобщит к интересам престола. Ну а остальное - вздор Настоящего мужика глупостями с толку не сбить. Но настоящим нужно родиться. Вот Мещерский и проверит нашего Ники на прочность, устойчивость и настоящесть.
Так у наследника российского престола, которого мать-датчанка пыталась воспитать принцем Гамлетом, появился одиозный скандальный воспитатель, а также товарищ по играм, приученный, словно покладистый щенок, к непристойным княжеским забавам.
Ваня Мануйлов, раздобревший на частом обильном угощении, смазливый, полногубый мальчик, оказался почти ровесником Георгу и на два года моложе Ники.
Его пригрел не только редактор газеты "Гражданин" и известный петербургский издатель Мещерский, но и директор департамента духовных дел Мосолов. Они за покорность и ласки одаривали своего любимца и любовника деньгами, которые тот ценил пуще всего, дорогими подарками, возили по злачным притонам. Иногда князь приторговывал малолетним фаворитом, сдавая его в краткосрочную аренду нужным и состоятельным извращенцам. Взамен получал различные материальные вознаграждения, а также ценную информацию о доходных местах, проталкивал различные выгодные проекты.
Теперь Ваня Мануйлов пригодился для некой "мужской стажировки" царского наследника.
Вообще-то у него была двойная фамилия: Манасевич-Мануйлов. Но первую часть он всегда опускал, избегая разговоров о своем происхождении. По этой причине и в православие перешел по собственной воле.
Но иногда ему, когда он зарывался, а у него подобное получалось довольно часто, напоминали, кто он и откуда.
Как-то князь Мещерский застал Ваню и Ники в непристойном виде. Причем непозволительную активность по отношению к царской особе проявлял его воспитанник.
Князь, ни слова не говоря, больно отхлестал фаворита розгой по животу, коленям и между ними.
После экзекуции грубо сжал упитанный подбородок мальчишки и прошипел в заплаканное лицо:
- Впредь знай свое место!
И только потом уже посоветовал-наказал наследнику престола:
- Князь, а тем более великий, в любой ситуации должен быть только сверху! Только! Негоже ему ложиться под купеческого сынка. Не царское дело быть внизу. Только сверху! Только!..
Но для императора Александра III и такая ситуация, которую односложно, но образно сформулировал редактор "Гражданина", оказалась неприемлемой. Ники к двадцати годам стал проявлять особое пристрастие к загульным мальчишеским компаниям, наплевательски относился к учебе и государственным делам. Государь с такими наклонностями и подобным отношением к жизни и делам получится, решил Александр Александрович, никчемным.
- Слишком переусердствовали мы, мадам, с вашим датским лекарством, упрекнул император императрицу.