В секунды кровь залила ей глаза. Ослепила ее.
Лиля бросилась на меня.
Я едва увернулся от дуги ее лезвия. Влево, вправо. Я стукнулся о стенку прямо за мной. И тут Лиля достала меня.
Она разгадала секрет длинных рук. Она держала нож кончиками пальцев почти за край рукоятки. Выпад вперед. А затем, с упором на переднюю ногу, она нагнулась и полоснула мне по животу.
Скверный порез. Длинный, глубокий, диагональный, прямо под пупком.
Я замер. На миг. Неверие. А затем я сделал то, что делаю всегда, когда кто-то причиняет мне боль. Я пошел на сближение. По инерции ее нож просвистел мимо моего бедра. Мой был внизу. Я рассек ей бедро, резко и глубоко, а затем оттолкнулся ногой и нанес удар слева кулаком ей в лицо. Точно в яблочко. Лилю развернуло, и я рванулся к Светлане. Лицо старухи — сплошь кровавая маска. Она махнула лезвием вправо. Затем влево. Она открылась. Шаг вперед — и я ударил ножом сверху по внутренней стороне ее правого предплечья. Рассек мясо до кости. Вены, сухожилия, связки. Она взвыла. Не от боли. От страха, поскольку с ней было покончено. Рука обвисла. Ударом слева я провернул старуху волчком, а правой тут же всадил нож ей в почку. Все четыре дюйма, с яростным рывком вбок.
Светлана рухнула на колени. Лиля пыталась прийти в себя. Нос у нее был сломан. Безукоризненное лицо изуродовано навеки. Она атаковала меня. Я нырнул к кухне. Шагнул за стойку. Схватил один из стульев. И швырнул левой рукой в Лилю. Та отвернулась, сжалась. Удар пришелся ей по спине.
Я прыгнул к Светлане сзади. Левой рукой я крепко схватил ее за волосы и оттянул голову назад. А затем наклонился и полоснул по горлу. От уха до уха. Сталь рассекла трахею, противно скребнула по кости. Я отпустил ее, и старуха тут же упала вперед. Ее лицо глухо стукнулось о пол.
— Одна готова, — прохрипел я, тяжело дыша.
— Другая еще нет, — ответила Лиля.
Я кивнул.
— Похоже, ученица превзошла своего учителя.
— Кто сказал, что я ученица?
Ее бедро истекало кровью. На брюках виднелся тонкий порез, и кровь струилась вниз по ноге. Одна из спортивных туфель уже пропиталась красным. Мои трусы — тоже. Я посмотрел вниз: кровь хлестала из меня ручьем. Но меня спас мой старый шрам. Моя шрапнельная рана, от начиненного взрывчаткой грузовика, в Бейруте, много лет назад. Старый рубец, белый гребень кожи после топорных стежков в военно-полевом госпитале, заскорузлый и загрубевший, замедлил лезвие Лили. Если б не он, порез был бы гораздо глубже. Годами я негодовал, возмущаясь хирургами-бракоделами. Теперь я готов был расцеловать их за эту халтуру.
Сломанный нос Лили пустил кровь. Она закашлялась, сплюнула.
Моя голова гудела. Давление падало на глазах.
— Если хорошо попросишь, — сказала Лиля, — я тебя отпущу.
— Я не попрошайка.
— И ты сможешь убить женщину?
— Я только что это сделал.
— Даже такую, как я?
— Особенно такую, как ты.
Она подняла на меня свои восхитительные глаза.
— Если не шутишь, давай. Сделай это.
Я не шутил. И сделал. Я слабел, но это было нетрудно. Нога тормозила Лилю. Она дышала с трудом. Я взял второй стул из кухни. Теперь до меня ей было не дотянуться. Держа стул перед собой, я загнал ее в угол и бил, пока она не выронила нож и не упала на пол. Тогда я сел рядом и задушил ее. Голыми руками. Я не хотел использовать нож. Я не люблю ножи.
Когда все кончилось, я дополз до кухни и промыл свой «Бенчмейд» под краном. Острием я вырезал из изоленты куски в форме бабочек. Сжав пальцами края раны, скрепил их кусками ленты. Всего-то полтора доллара. В любой скобяной лавке. Предмет первой необходимости. Я натянул на себя одежду. Рассовал по карманам скарб. И надел ботинки.
А затем сел на пол и прислонился к стене. Какой-нибудь медик сказал бы, что я отключился. Я же предпочитаю думать, что я просто уснул.
Проснулся я на больничной койке. Часы в голове показывали шестнадцать часов. Значит, прошло десять. Привкус во рту сообщил, что большая часть из них прошла при поддержке химии. На пальце у меня был зажим. С проводом. Должно быть, провод соединял меня с постом медсестры. Видимо, зажим диагностировал изменение в ритме сердца, поскольку уже через минуту в палате было полно народу. Врач, Джейкоб Марк, Тереза Ли, Спрингфилд и Сэнсом. Врач была женщиной.
Врач взяла мою кисть, проверила пульс и сообщила, что я в больнице Беллвью и что мое состояние вполне удовлетворительное. Доктора из отделения экстренной помощи прочистили мою рану, наложили швы и накачали меня антибиотиками и тремя пакетами крови. Перед уходом она предупредила, чтобы я не поднимал ничего тяжелого в ближайший месяц.