Вся одежда девушки была аккуратно, словно в магазине, стопкой уложена у торшера. Рядом со стопкой лежала дешевая сумочка из искусственной кожи; в ней обнаружилась кое-какая косметика, расческа, мятные леденцы и кошелек с двумя сотнями долларов. Также у Эми были с собой ключи от «Мини» (на парковке мотеля машины не было) и права — даже на еле пропечатавшейся фотографии было видно, как она красива.
Прайс пересек комнату и заглянул в крошечную ванную. Она была абсолютно пуста — ни туалетных принадлежностей, ни полотенец, хотя оставшееся в комнате, скорее всего, принадлежало мотелю, а не самой Эми.
Он вернулся в комнату. Криминалисты погрузили тело Эми на каталку и застегнули мешок для перевозки трупов; звук молнии в маленькой комнате прозвучал необычайно громко. Прайс проследил, как каталку вывезли в коридор. Ее должны были погрузить в машину, но до этого провезти перед журналистами, которые тут же начали бы покрикивать на своих фотографов и операторов. Вот и еще одна история на одну колонку или пару минут экранного времени, зло подумал он.
Прайс выключил воду, досуха растерся полотенцем и натянул новые шорты и футболку. Дверь комнаты Дион по-прежнему оставалась распахнутой, но внутри на этот раз было темно. Он прошел через гостиную, потянул на себя раздвижную дверь и вышел на балкон.
Здесь, на холмах, ночью бывало прохладно — особенно это чувствовалось сейчас, после горячего душа. Прайс вытащил из переносного холодильника бутылку пива и бросил взгляд на расстилавшийся внизу город. Дороги и тротуары уже опустели; только вдалеке под темно-фиолетовым небом поблескивали огни центральных районов. Знаменитый голливудский знак, символ множества надежд и чаяний и пропуск на многочисленные киностудии, высился чуть западнее. О, эти студии! Поразительные места, от которых зависело, исполнить ли эти надежды или обратить их в прах…
Насколько было известно Прайсу, каждый месяц их департамент расследовал до трехсот случаев исчезновения. Большинство (около семидесяти процентов) пропавших находилось или добровольно возвращалось домой в пределах двух-трех суток. Он задумался, пытаясь определить, какую долю из тридцати оставшихся процентов составляли местные. А сколько из них прибыли сюда в погоне за своей мечтой? Сколько за этими цифрами стояло вчерашних детей — таких же, как Эми Онг? Город просто пережевывал и выплевывал их. Здесь упасть на самое дно могло стать делом пары секунд.
Он отпил пива и задумался о своей собственной жизни. Сколько ему самому еще предстояло потерять? Карьеру, свободу, дом, Энжи, Дион? Ужас, свернувшийся у него в груди с того самого момента, как он узнал об Эми, постепенно начал разворачивать свои черные щупальца.
Прикончив бутылку, Прайс пересек балкон и подошел к двери в спальню. Проскользнув в кровать рядом с Энжи, он прислушался к ее мягкому дыханию и перевел глаза на потолок. Через него тянулась трещина, на которую он все никак не мог найти достаточного количества времени. Судя по электронному циферблату будильника, время подходило к часу ночи. Засыпать он начал только ближе к двум. Последним, о чем он успел подумать, было стойкое ощущение приближения чего-то ужасного. Нечто еще не успело коснуться его, но он знал, что вскоре столкнется с этим один на один.
Оно приближалось, и он никак не мог это остановить.
5. Джессика
Из воспоминаний о дне похорон Джессику выдернул чей-то голос. Она отвела глаза от экрана телевизора и обнаружила перед собой покрытое прыщами и редкими волосиками лицо молодого бармена. Он смотрел на нее с выражением, напоминающим одновременно сочувствие и нетерпение.
— Простите, вы что-то сказали? — переспросила Джессика.
У парня в ушах были огромные черные тоннели. У девушки вдруг создалось впечатление, что она обращается именно к этим зияющим дырам.
— Я спросил, вы в порядке? — повторил бармен. — У вас такое лицо, как будто вы призрака увидели.
— Да просто никак поверить не могу, что это тут у вас такое творится, — Джессика махнула рукой в сторону телевизора. На экране вновь показывали блондинку. — Не такие новости хочется слушать, когда сам ночуешь в мотеле.
— Ставлю десять баксов на то, что она была шлюхой, — заметил парень. — Налить чего-нибудь?
Он был высок и так тощ, что совершенно не походил даже на человека, которому продадут алкоголь, не говоря уже о том, чтобы самому становиться за стойку. Это совершенно точно не сам Эйс Фриман, у которого когда-то работала Элеанора Лавелль, подумала Джессика. Когда исчезла Алисия, этого пацана, наверное, и на свете еще не было. Впрочем, лучше меньше, чем ничего, раз уж она сюда пришла.