Я наклоняю голову, когда камера снимает панораму за спиной репортера.
— Они вызвали ФБР, — говорю я, замечая яркие буквы на спинах черных курток. Мама колеблется, а затем увеличивает громкость.
…— Использовались различные способы для убийства каждой жертвы, теперь полиция заявляет, что есть некие признаки, указывающие на то, что один и тот же человек в ответе за все три убийства. Агент Джонсон, не могли бы вы рассказать об этом немного подробнее?
Камера поворачивается к мужчине в костюме, который выглядит усталым и помятым.
— Есть несколько фактов, которые мы отметили во всех трёх случаях. Первый — полное отсутствие доказательств ДНК, отпечатков пальцев и так далее. Во-вторых, телосложение убийцы примерно одинаково во всех трёх случаях, и в-третьих, он убивает без колебаний. Он очень точен и в нем нет неуверенности. Мы официально заявляем, что это серийный убийца, и наши психологи предполагают, что это его первые убийства, но этот человек планировал эти атаки, возможно, в течение многих лет.
— Спасибо, агент Джонсон. — Она поворачивается к камере. — Мы будем продолжать рассказывать об Убийце из Колдуотера по мере появления новостей.
Убийца из Колдуотера? Они дали ему имя. Я не знаю, почему это так злит меня. Может быть, потому, что это звучит так, что кто-то играет на телевидении убийцу, а не реальный психопат, который рубит семнадцатилетнюю девочку на куски.
— Серийный убийца теперь настоящий, — слабо говорит мама. — И никто не может спорить с тем, что нашим полицейским не нужна помощь. У них совсем нет опыта в этом.
Мы с мамой сидим вместе, когда восходит солнце, ничего не говоря, поскольку одни и те же кадры повторяются снова и снова. Мои глаза слишком устали, чтобы смотреть дальше, я протираю их и встаю, думая, что я попытаюсь утопить свои чувства в горячей ванне.
Я вижу Сиерру, прислонившуюся к дверному проёму, как будто у неё нет сил удержаться. Я шокирована, когда в её глазах блестят слёзы. Сиерра всю свою жизнь боролась, чтобы сохранить свои чувства на расстоянии вытянутой руки, потому что легче сражаться с видениями, когда ты спокоен. Она всегда казалась такой сильной, держащей всё под контролем.
И уставшей. Я потратила тринадцать лет на то, чтобы сражаться с видениями, и это меня изматывает каждый день. Сиерра занималась этим более тридцати лет. Наверное, она просыпается уже уставшей. Я стараюсь не видеть в ней своего будущего. Это слишком удручающе. Но в такие дни, как сегодня, я ничего не могу с этим поделать.
Сиерра встречает мой взгляд, и её веки сразу опускаются, как будто ей стыдно за то, что она попалась в такой уязвимый момент.
Но она не знает — и я никак не могу это выразить — насколько я счастлива тому, что у неё еще сохранились чувства.
Пар от горячей воды, который обычно помогает прояснить мои мысли, сегодня не работает. Кажется, всё ухудшается. Я была наполовину убеждена, что я должна помочь поймать убийцу — убеждена, что именно поэтому видения были такими сильными.
Но если это правда, разве я не должна была видеть это? Или, может быть, это убийство было всего лишь случайностью? Импульсивное убийство?
Тем не менее, разве я не должна была увидеть это импульсивное убийство? В предсказаниях я видела много незапланированных вещей. Это не должно отличаться от предыдущих!
Ничто из этого не имеет смысла.
И что хуже, я начинаю сомневаться.
Кроме того, вчера я не успела добраться до сверхъестественной области прошлой ночью. Но у меня снова появилось это чувство, будто я плыву через густую воду. Я не знаю, ожидать ли большего после двух ночей сна с подвеской — это просто кажется бесполезным. Чувство было более явным, и моя потребность попасть куда-то была более отчетливой. Я не знаю. означает ли это, что я продвинулась дальше.
Сегодня вечером я снова надену кулон и сфокусируюсь сильнее.
Не то чтобы я точно знала, как я сосредоточиться во время сна.
Смит сказал, что нужно подумать о сверхъестественной области, прежде чем идти спать. Я сделаю это.
Но я так делала и в последние две ночи.
Возможно, я позволила себе слишком увлечься с Линденом вчера. Я определенно забыла об убийствах на час или два. Может быть, мне нужно сосредоточиться только на сверхъестественной области — даже когда я не сплю — чтобы добраться туда. Я не знаю, как представить место, где я никогда не была.
Прошло несколько часов с тех пор, как Смит позвонил; я должна перезвонить ему. Но я понятия не имею, что сказать. Что мы будем дальше делать? Я думаю о его идее о приближении к жертве — почти наверняка достаточно близко, чтобы получить травму, но не убить. Каждый раз, когда я обдумывала это, я отодвигала эту мысль. Мы должны спасать людей, а не причинять им вред.