Это ещё одна жертва.
Его пальто расстегнуто до груди, и его шарф развязан и брошен в сторону, как будто, чтобы показать, что это сделал убийца. Глубокие фиолетовые порезы покрывают его шею, из-за бледности кожи кажется, что полосы на шее почти чёрные, но его кожа кажется ещё более белой от того, что он мёртв. Я стою, дрожа, хотя я больше не чувствую холода. Он выглядит таким спокойным, и это ещё хуже, чем сцены, которые я видела с Бетани и Мэтью. Какой невероятный диссонанс.
Я заставляю себя сосредоточиться, потому что видение не будет длиться вечно — и я поднимаю глаза на его лицо.
— Джесс. — Мои слова раздаются эхом в воздухе. Джесс Принс. Он был в моем классе рисования в прошлом семестре, и мы были партнерами по проекту. У него был талант. У меня была концентрация. Результат был превосходен.
Я вдохнула с трепетом и снова оглянулась. Это пустое место — автостоянка? И я стою под высоким фонарным столбом, и светит только одна лампа. Может быть, парк?
Да. Парк. И теперь я вижу тусклые очертания домов, на которые не попадает свет. Это знак. Это своего рода прогресс. Но когда я поднимаю ноги, чтобы приблизиться, видение начинает исчезать. Я пытаюсь бежать, чтобы добраться туда до того, как все станет чёрным, но я успеваю только поднять ногу на дюйм или два, и через несколько секунд все это исчезло.
Я медленно исчезаю, аккуратно, яркий солнечный свет пробивается в глаза, и они болят после чистой черноты. К сожалению, из-за того, что я сидела на скользком льду, я теперь лежу на земле рядом с ржавым грузовиком. Моя голова прямо рядом с лужей грязи, и я чувствую, что вода промочила волосы и достигла кожи головы.
Я сажусь, но не спешу оглядываться. Неважно, кто меня видел — теперь это не имеет значения. Мокрые пряди волос падают на мое лицо, но я откидываю их в сторону, запихиваю руки в карманы и достаю телефон.
Я не остановлюсь, не думаю, и не позволю себе передумать. Мои ледяные пальцы набирают номер и, когда он начинает звонить, я поднимаюсь на ноги, опираясь на грузовик для равновесия.
— Здравствуйте?
Это мужчина.
Я ожидала услышать девушку.
Женщину.
Несмотря на то, что сказала Сиерра, я была уверена, что это должен быть другой Оракул.
— Здравствуйте? — мой голос хрипит когда я отвечаю, и мне нужно прочистить горло несколько раз, прежде чем я смогу говорить чётко.
Человек на другом конце молчит, просто ждёт.
— Это Шарлота, — говорю я, когда возможность говорить возвращается.
Я слышу длинное медленное дыхание, и он шепчет:
— Наконец-то, — так тихо, что я едва слышу это. — Ты видела следующего? — спрашивает он тем же спокойным голосом.
— Да, — шепчу я и слёзы жгут мне глаза.
— Мне нужно встретиться с тобой.
Я с трудом сглатываю и заставляю себя собраться.
— Откуда я знаю, что ты не убийца?
Теперь он смеётся, мягкий, странный звук, учитывая обстоятельства.
— Шарлотта, очевидно я должен быть глупцом, чтобы попытаться убить Оракула?
Каждая мышца в моём теле напрягается.
Никогда никому не говори, что ты Оракул, кроме другого Оракула.
Он выжидает и, когда я не отвечаю, продолжает:
— Ты знаешь, что сегодня не умрёшь, не так ли?
Моё молчание достаточно красноречиво.
— Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, ты выберешь место. Это может быть многолюдное место, что захочешь, где мы можем говорить, не будучи услышанными.
Так мало времени прошло после видения, что мой мозг и моё тело движутся в два раза медленнее обычного. Перед звонком мне следовало восстановиться.
Но тогда я, возможно, передумала бы.
— На фуд-корте, — наконец решаю я. — В торговом центре.
— Когда?
— Я сейчас пойду туда. Как я узнаю тебя?
— Я найду тебя. Я знаю тебя.
То, как он говорит, я знаю тебя, заставляет меня дрожать. Но я не думаю об этом. Конечно, он меня знает. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы узнать номер моего телефона. Он пристально наблюдал за мной, чтобы знать, что я предупредила Мэтью.
Конечно, он знает, кто я. Но сказать — значит признать. что это по-настоящему.
— Десять минут, — говорит он, и затем бросает трубку.
Что я наделала? Но мои пальцы сжались, и я вталкиваю свой телефон в карман.
— Что-то, — бормочу я себе под нос, склоняя свою все еще замерзшую и все еще мокрую голову, и поворачиваю в сторону торгового центра. — Я пытаюсь сделать хоть что-то. — Конечно, последнее, что я сделала, могло ухудшить ситуацию. Но я оттолкнула эту мысль. Я не должна бояться.
Мне требуется примерно двадцать минут, чтобы дойти до торгового центра, и этого времени достаточно, чтобы полностью замерзнуть. Торговый центр Колдуотер больше похож на один коридор в настоящем торговом центре с мини-фудкортом, примостившемся в конце. Там стоят около десяти столов под стеклянной крышей, что хорошо смотрится летом, но зимой там становится еще холоднее. Я выбираю стол на отдалении от магазинов и ресторанов. Все меня видят, но ближайший стол стоит в десяти футах от меня. Это подойдет.
Я сижу, как будто я просто прогуливаю школу, чтобы встретиться с парнем из колледжа. Как будто я скрываюсь ради обычной подростковой шалости, а не сверхъестественного спасения жизни. По крайней мере, я надеюсь, что это спасение жизни. Если этот парень действительно может показать мне, как остановить это, тогда всё это стоит того.
Потому что я не уверена, что мой разум может справиться со смертью другого ребенка. Ребенок почти такого же, как я.
Я сижу одна несколько минут, прежде чем осознаю, что кто-то смотрит на меня. Я поднимаю голову, чтобы сначала взглянуть на человека, который думает, что он может спасти наш город от этого монстра.
Глава 10
Я не знаю, чего ожидать, точнее, не совсем уверена, ожидаю ли вообще чего-либо. Но он такой неприметный, что мои глаза скользнули мимо него, когда я впервые взглянула на него, он привлёк моё внимание тем, что смотрел на меня. Он обычный: средний рост, среднее телосложение, средний возраст, если такое понятие существует. Наверное, лет тридцать пять, решаю я, пока он приближается. Но его волосы цвета соли с перцем, явно преждевременно, поэтому с первого взгляда он выглядит намного старше. У него хорошие джинсы — темные, почти как брюки, — и чёрное пальто-пиджак, похожее на половину пальто в Колдуотер. Его нельзя назвать ни красивым, ни ничем не примечательным, у него странное лицо.
Я ожидаю, что он улыбнётся, когда мы встретимся взглядами. Что он попытается успокоить меня, попытается войти ко мне в доверие. Но мрачное выражение остаётся, когда он садится на стул с другой стороны маленького столика.
— Привет, Шарлотта, — говорит он, и я сразу узнаю голос из телефона.
— Я не знаю твоего имени, — говорю я. Грубовато начинать знакомство таким образом, но поскольку он игнорирует бессмысленные правила поведения при знакомстве, я следую его примеру.
— Зови меня Смитом, — говорит он, — нет, это не мое настоящее имя, — добавляет он, прежде чем я могу придать своему лицу выражение подозрительности, — ты прости меня, но я не могу дать настоящую информацию Оракулу, тётя которого имеет такие тесные связи с сёстрами Дельфи.
Я откидываюсь назад, глядя на него с удивлением и страхом. Одно дело знать о Оракулах, другое — знать о моём родственнике и о роли, которую она играет в тайном обществе. Тайное общество, о котором я почти ничего не знаю.
— Не делай этого, — говорит Смит, протягивая руку, — люди начнут обращать на нас внимание. Оставайся незаметной.
— Откуда ты знаешь о моей тёте? И о сёстрах?
— Я знаю многое. И я просто скажу, что ваши Сёстры Дельфи совсем не будут возражать, если я из-за этого перестану существовать.
Я сижу молча, мои нервы натянуты до предела.
Он больше не говорит, не спешит нарушить тишину, и я понимаю, что он не собирается выдавать информацию. Мне придется задать вопрос.